Малыш Николя на переменках - [2]

– Сядьте все на свои места! И ты, Альцест, иди на место и постарайся вести себя хорошо. Клотер, к доске.

Когда прозвенел звонок на перемену, мы все вышли, кроме Клотера, который был наказан, – так всегда бывает, когда его вызывают к доске. Во дворе, пока Альцест ел свой бутерброд с сыром, мы его расспрашивали, как там всё было в кабинете у директора, и тут опять пришёл Бульон.

– Ну-ну, – сказал он, – оставьте вашего товарища в покое. Утренняя проблема исчерпана, бегите лучше играть! Давайте-ка!

И он взял за руку Мексана, а Мексан толкнул Альцеста, и его бутерброд с сыром упал на землю.

Тогда Альцест посмотрел на Бульона, сделался весь красный и начал размахивать руками и кричать:

– Чёрт возьми! Это просто невероятно! Вы снова за своё! Нет, кроме шуток, вы просто неисправимы!

Нос дядюшки Эжена

Сегодня после обеда меня провожал в школу папа. Я люблю, когда меня провожает папа, потому что он часто даёт мне деньги на всякую всячину. И на этот раз тоже так случилось. Мы проходили мимо магазина игрушек, и я увидел в витрине картонный нос, который надевают, чтобы посмешить друзей.

– Папа, – попросил я, – купи мне нос!

Папа сказал, что нет, что нос мне совершенно не нужен, но тут я ему показал один, большой и совершенно красный, и сказал:

– Ну, папа, купи мне вот этот, он совсем как у нашего дяди Эжена!

Дядя Эжен – папин брат; он толстый, любит рассказывать анекдоты и всё время смеётся. Мы не часто с ним видимся, потому что он ездит в разные далёкие поездки и что-то там продаёт – в Лионе, Клермон-Ферране и Сент-Этьене.

– В самом деле, – рассмеялся папа, – это просто уменьшенная копия носа Эжена. В следующий раз, когда к нам приедет твой дядя, я его надену.

Мы вошли в магазин, купили нос, и я надел его на себя – он крепится на резинке. А потом нос примерил папа, а потом продавщица, и мы смотрелись в зеркало и ужасно хохотали. Как хотите, но папа у меня потрясающий!

Папа довёл меня до школы и сказал:

– Пожалуйста, веди себя хорошо и постарайся, чтобы у тебя не было неприятностей с носом дяди Эжена.

Я пообещал и пошёл в школу.

Во дворе я встретил своих друзей и надел нос, чтобы они тоже на него посмотрели, и мы все здорово повеселились.

– Он похож на нос моей тёти Клер, – сказал Мексан.

– Нет, – возразил я, – это нос моего дяди Эжена, который всё время путешествует.

– Одолжишь мне нос? – спросил Эд.

– Нет, – ответил я. – Хочешь иметь такой нос – попроси своего папу, чтобы он тебе купил!

– Если не одолжишь, я по нему как дам! – сказал мне Эд, а он очень сильный, и тут – бац! – врезал прямо по носу дядюшки Эжена.

Мне не было больно, но я испугался, что нос дяди Эжена сломался. Я убрал его в карман и двинул Эду как следует ногой. Мы с ним дрались, а все ребята стояли вокруг и смотрели, когда прибежал Бульон. Бульон – это наш воспитатель, я вам как-нибудь расскажу, почему мы его так зовём.

– Так, – спросил Бульон, – что здесь происходит?

– Это Эд, – сказал я, – он меня ударил кулаком по носу и сломал его!

Бульон испуганно на меня посмотрел, даже наклонился к самому лицу и пробормотал:

– Ну-ка давай посмотрим…

Тогда я достал из кармана нос дяди Эжена и показал ему. Не знаю почему, но когда Бульон его увидел, то совершенно вышел из себя.

– Посмотри-ка мне в глаза, – сказал он, выпрямляясь. – Я, дружок, не терплю, когда надо мной пытаются подшутить. В четверг явишься в школу[2], ясно?

Я заплакал, а Жоффруа вдруг сказал:

– Нет, мсье, он не виноват!

Бульон посмотрел на Жоффруа, улыбнулся и положил ему руку на плечо:

– Похвально с твоей стороны, малыш, признаться в своём проступке, чтобы выручить товарища.

– Ну да, – продолжил Жоффруа, – виноват не он, а Эд.

Бульон покраснел, несколько раз открыл рот, собираясь что-то сказать, а потом велел остаться после уроков Эду, Жоффруа и ещё Клотеру, потому что тот смеялся. После этого он пошёл давать звонок.

В классе учительница начала рассказывать нам всякие истории про Францию, когда в ней было полно галлов[3]. Альцест, который сидит рядом со мной, спросил, действительно ли нос дяди Эжена сломался. Я ему ответил, что нет, что он только немного сплющился на конце, и потом я достал его из кармана, чтобы посмотреть, можно ли починить. Когда я надавил пальцем изнутри, нос снова принял прежнюю форму, и это было здорово.

– Надень его, посмотрим, – сказал мне Альцест.

Я нагнулся под парту и надел нос, а Альцест посмотрел и сказал:

– Нормально, он в порядке.

– Николя! Повтори, что я только что сказала! – вдруг закричала учительница так громко, что я очень испугался.

Я сразу встал, и мне ужасно хотелось заплакать, потому что я не знал, что отвечать, а учительница не любит, когда мы её не слушаем. Она посмотрела на меня, и глаза у неё округлились, как недавно у Бульона.

– Что… что это у вас на лице? – спросила меня учительница.

– Это нос, который мне купил папа! – объяснил я сквозь слёзы.

Учительница рассердилась и стала кричать, что она не любит, когда валяют дурака, и что, если я буду продолжать в том же духе, меня выгонят из школы, я останусь неучем и буду позором для своих родителей. А потом она сказала:

– Дайте мне сюда этот нос!

Продолжая плакать, я подошёл к учительнице и положил нос ей на стол. Она заявила, что нос конфискован, и велела мне проспрягать глагол в предложении «Я не должен приносить на урок истории картонные носы, которые использую, чтобы валять дурака и отвлекать своих товарищей».