Маленький театр - [15]

— Ненавижу кафе!

— Да ты ведь не знаешь, какое оно!

— Всё равно ненавижу. Захотели, чтобы матрос официантом стал! Ещё чего! Раз вы заставляете меня туда ехать, значит, совсем меня не любите. Когда я думаю, что подарил тебе лодку, Мили…

— Что ты выдумываешь? — крикнула Мили. — Мы ведь о тебе заботимся.

Валентин почувствовал, что сейчас сестра сдастся, и вмешался. Разыгралась бурная сцена, но Жиль упрямо стоял на своём: просьбы, угрозы, упрёки — ничто не действовало. Он обещал больше не бродяжничать, обещал быть послушным. Но заявил, что покинет фургон только тогда, когда отправится к дядюшке Норуа, и не раньше…

— Не настаивай больше, — шепнула Мили Валентину. — Если мы будем его принуждать, он, пожалуй, сбежит.

Жиль ушёл, не прибавив ни слова. Тут Жерве — всё это время он молча сидел в углу — подал голос. Он твёрдо сказал:

— В кафе буду работать я.

Валентин нахмурился.

— Не о тебе речь, — возразил он строго, всё ещё не остыв после ссоры с Жилем.

— Отчего же? Я хочу зарабатывать деньги и помогать Мили.

— Ты добрый мальчик, Жерве, — взволнованно воскликнула Мили. — Но ты ещё маленький…

— Я моложе Жиля всего на полтора года, — ответил Жерве. — Напиши Маметте, что я поступаю на это место.

Он с независимым видом стоял между старшими — братом и сестрой, — говорил, отчеканивая каждый слог. Валентин обнял его за плечи.

— Понимаю, что такая работа тебе не по душе, но всё же ты за неё берёшься — молодец. Мили предупредит Маметту, а я провожу тебя до кафе «У зелёного холма».

IX Флора

Флора была довольна всем, особенно же самой собой: да, стеснительной назвать её было трудно. Она сошла с поезда в Трувиле уверенно, твёрдо решив пожить там в своё удовольствие. Первый же вечер превзошёл все её ожидания.

Госпожа Дезобер была хороша собой — просто кинозвезда на афишах, ну, а её служанка ещё красивее; а какие у неё серьги — большущие золотые кольца с жемчужинами. Господин Дезобер был не очень красивым: толстый-претолстый. Зато он заразительно смеялся, курил трубку, что очень понравилось Флоре — кто знает почему.

Но сам дом, стоявший на улице Розовых кустов, затмил всё. Комнат в нём было великое множество. Флоре отвели на втором этаже уютную комнатку, спала она на великолепной кровати с розовой периной.

Итак, всё сулило одни развлечения.

Увы, на следующий же день Флору ожидало горькое разочарование. Всё началось с лестницы. Утром она выбежала из комнаты и сразу увидела эту злосчастную лестницу. Конечно, не удержалась: как была в старенькой ночной рубашке, вскочила верхом на перила и с визгом соскользнула вниз. Вот здо́рово! Она скатилась ещё раз, ещё и ещё… А на шестой раз попала в объятия господина Дезобера. (Кстати, ей было приказано называть их попросту — дядей и тётей.) Дядя пожурил её, а тётя заметила:

— Ну и воспитание!

Потом тётя повела Флору в ванную. Там красовалось множество блестящих крапов и зеркал. Какие муки они принесли ей! Тётя сняла с неё ночную рубашку, усадила в огромную ванну. И вот, вымытая, выскобленная, оттёртая до красноты, Флора недоуменно моргает, не понимая, что с ней происходит.

— Должно быть, ты не часто моешься в ванне, — заметила тётя.

— Никогда не моюсь, — заявила Флора.

— Так вот, запомни: здесь ты будешь мыться каждое утро.

Тут началась целая история с одеждой. Мили всё так аккуратно починила! А тётя открыла картонку с одеждой Флоры и разахалась. Серое платье, видите ли, вылиняло, одни лохмотья, ну, а зелёный передник — просто гадость.

— Немедленно в магазин.

Флора заплясала на месте, но радоваться было рано. Тёте не понравился красный цвет, она любила только голубой. И вот вам — голубые шорты, голубой полувер, голубая блузка. И жёлтые кожаные сандалеты. Флора вышла из магазина с недовольным видом: голубой цвет удручал её, а сандалеты немилосердно жали.

Тётя окинула её удовлетворённым взглядом.

— Теперь у тебя более или менее приличный вид.

Наконец пришло время завтрака. Сколько ножей, вилок, тарелок — уму непостижимо! Флора даже растерялась. Как во всём этом разобраться?

— Держись прямо, — твердила тётя, — не обгладывай кости! Не глотай такими большими кусками! Не облизывай пальцы!

Дядя, правда, не ворчал, он поступал ещё хуже: изображал из себя школьного учителя! Когда подали картофельное пюре, он спросил, сколько будет семью девять. Разрезая пирог с вишнями, спросил, как называется столица Италии. Флора отвечала наобум: 28… Берлин… Дядя хохотал до слёз. Но когда он вдруг попросил: «Назови мне быстро три морские рыбы», Флора решила, что пришло время положить конец этой глупой игре.

— Если сам не знаешь, загляни в книгу, — посоветовала она.

Господин Дезобер назвал её дерзкой девчонкой, а Флора скорчила такую гримасу, что её снова отчитали.

Целых два дня Флора не решалась болтать и шалить — боялась, что ей достанется. Стала тихой, молчаливой.

— Если б тебя увидела твоя бедная мамочка! — вздыхала госпожа Дезобер. — Все ваши беды из-за жизни на колёсах; бродяги — вот во что вы все превратились.

Надо сказать, что сердце у госпожи Дезобер было доброе, и она старалась запастись терпением, а перевоспитать девочку, отучить от всех причуд, оказалось делом нелёгким. Флора совсем приуныла. Где они — подмостки Маленького театра, где она — весёлая кочевая жизнь? Она почти ничего не ела за обедом, а в спальне заливала слезами подушку. Почему её здесь без конца ругают? Ведь она так хорошо себя ведёт!..