Гил замолчал. Его губы искривила слабая улыбка, будто он услышал скабрезный анекдот. Когда он заговорил снова, его голос стал мягче, даже как-то застенчивее.
– Всем вам известно, что я не женат, и вовсе не по той причине, о которой вы могли слышать или читать в газетах. – Он поднял бровь и добавил: – Я не женат, потому что не встретил женщину, с которой хотел бы прожить до конца своих дней. – Гил сделал глубокий вдох, покачал головой и с облегчением выдохнул. – Не встретил по крайней мере, до недавнего времени.
Сьюзи затаила дыхание. Ее пальцы сжимали руку Силии.
– Не так давно я встретил такую женщину. – Сказав это, Гил не знал, что сердце Сьюзи готово было выскочить из груди в эту минуту. – Я встретил женщину, с которой мне по-настоящему хорошо. Нам нравится проводить время вместе. У нее маленький бизнес в сфере общественного питания здесь в Остине. Ее зовут Сьюзи Крэйн. Эту фамилию она носит с шести лет. До этого ее фамилия была Суэйн. Преподобный Бобби Суэйн – ее отец.
Гил снова замолчал, давая слушателям возможность осознать важность сказанного.
– Для тех, кому знакомо это имя, преподобный Суэйн был телевизионным евангелистом, вовлеченным двадцать лет назад в скандальную историю, растиражированную средствами массовой информации. Кроме того, жена Суэйна развелась с ним. Вместе с дочерью она уехала в другой город и поменяла фамилию. Она сделала это, чтобы уберечь своего ребенка от преследований репортеров. Прошло время, и люди забыли об этом, но через девять лет преподобный Суэйн был обвинен в хищении церковных денег. Все началось сначала. Но репортерам уже было мало рассказывать о проступках только самого Суэйна. Они припомнили старую историю. И хотя Сьюзи и ее мать больше не жили с евангелистом, их имена появились в печати и были вываляны в грязи вместе с именем Бобби Суэйна. – Сжимая пальцы, Гил посмотрел прямо в камеру. Казалось, что он смотрит в глаза каждому зрителю. – А теперь я спрашиваю вас: было ли это необходимо? Было ли это честно? Не нарушало ли это прав двух женщин на жизнь, свободу и счастье? – Гил поднял руки вверх. – Конечно же, нарушало. Их обвинили просто так, за компанию с преподобным Бобби. Их судьбы были растоптаны дважды. Раны, начинавшие заживать, были снова разодраны и представлены на обозрение праздной толпе. Репортажи о событиях, которые лучше было бы забыть, заполнили первые полосы газет, стали заголовками всех телевизионных передач. Я не хочу, чтобы это произошло снова. Я не хочу видеть, как имена Сьюзи и ее матери уже в который раз валяют в грязи. Но я боюсь, что это случится. Вот почему я здесь, сегодня говорю вам о вещах, которые разрывают сердце мне и Сьюзи. Я хочу, чтобы вы услышали это от меня, от нас, а не узнали из газет или телевизионных передач. Тогда правда смешается с ложью, и никто уже не сможет отличить факты от спекуляций. – Гил начал медленно собирать свои записки. – С раннего детства родители учили меня не судить о человеке, пока не побываешь в его шкуре. Они говорили мне, что внешность человека обманчива, что нужно уметь заглядывать людям под одежду и судить о них по делам. – Гил положил свои заметки в боковой карман, обхватил руками трибуну и снова посмотрел прямо в камеру. – Я надеюсь, что теперь вы будете осторожнее относиться к тому, о чем читаете в газетах и что видите по телевизору. Вы научитесь взвешивать информацию. Обдумывайте то, что вы слышите и видите. Принимайте решения самостоятельно. Не позволяйте другим принимать их за вас. Я надеюсь, что теперь вы будете требовать честности от средств массовой информации. Они не должны искажать факты. Они должны проявлять сочувствие к тем, о ком пишут. В нашей жизни много хорошего. Об этом почему-то не пишут. Не позволяйте кормить себя только плохими новостями. Требуйте, чтобы вам рассказывали о хорошем, и тогда хорошего станет больше. – Он сделал шаг назад и поднял руку, прощаясь. – Спасибо за внимание. Доброго всем вечера.
«Новости» сменила реклама, но Сьюзи, как заколдованная, смотрела на экран телевизора, не в силах даже пошевелиться.
– Боже мой! – прошептала она, держась рукой за сердце. – Он был великолепен. Просто неотразим. – Сьюзи повернула голову и посмотрела на Силию. – Правда, он был великолепен?
Макияж, который Сьюзи сделала Силии, ручейками стекал по щекам.
– Он самый лучший. О Сьюзи! – сказала девчушка, обнимая ее. – Какая ты счастливая! Тебя любит такой мужчина!
Сьюзи тоже обняла Силию и посмотрела на экран. Там началось продолжение передачи «новостей».
– Я знаю, – сказала Сьюзи сквозь слезы.
Когда Сьюзи вернулась домой из больницы, ее телефон разрывался от звонков. Казалось, все, кто ее хорошо и даже не очень хорошо знал, посмотрели пресс-конференцию и звонили теперь, чтобы поздравить и выразить свою поддержку. В промежутке между этими непрекращающимися поздравлениями Сьюзи все-таки удалось позвонить матери.
– Мама? Это Сьюзи. Ты смотрела пресс-конференцию?
– Да, дорогая. Мы смотрели ее вместе с Дэвидом.
– С Дэвидом? – взволнованно повторила Сьюзи. – Каким Дэвидом?
– Я не запомнила его фамилию. Подожди минутку. Я спрошу.
