Маленький плут и няня - [36]

– Да.

– И кого же?

– Марио Аззекку, – заявил Придурок, и Боццарис невольно шмыгнул носом. В затхлой атмосфере полицейского участка на него явственно повеяло запахом денег.

* * *

Когда в два часа ночи стоявший на ночном столике телефон пронзительно зазвонил, Аззекка вместе со своей женой Сибил лежал в постели. Еще не открыв глаза, он догадался: что-то случилось. Какая-то беда. Скорее всего, этот гаденыш, его дорогой сынок, который сейчас как раз учился в Гарварде, попался, когда курил марихуану. Маленький ублюдок!

– Алло, – прохрипел он.

– Это лейтенант Боццарис, – произнес мужской голос на другом конце трубки.

– Да?

– Нам с вами надо кое-что обсудить.

– Это в два-то часа ночи?! – возмутился Аззекка.

– Кто это? – сонным голосом спросила Сибил.

– Никто. Спи! – буркнул он. – Погодите, не вешайте трубку! – Я только перейду в кабинет. – Выбравшись из постели, он влез в халат, осторожно прикрыл за собой дверь спальни и по коридору направился туда, где Сибил – Боже, благослови ее доброе сердце! – согласилась выделить в его полное распоряжение восьмиметровую комнатку (и это в их огромной двенадцатикомнатной квартире!). Взяв параллельную трубку, Аззекка с трудом подавил зевок и спросил:

– Что у вас, лейтенант? Что-то срочное?

– Деньги, – коротко буркнул Боццарис.

– О чем это вы говорите?!

– Я о том типе, при котором мы нашли около пятидесяти тысяч. Он сейчас у нас, – ответил Боццарис.

Телефонная трубка запрыгала в руках адвоката.

– И что же? – насколько мог невозмутимо, спросил он.

– По тем сведениям, которые в настоящее время находятся в нашем распоряжении, можно с некоторой долей уверенности предположить, что эти деньги предназначены для Кармине Тануччи, который в настоящее время пребывает на отдыхе в Неаполе, – вкрадчивым тоном пояснил Боццарис.

И Аззекка мгновенно похолодел – наверняка Фредди Коррьер, решил он. Скорее всего, этот тупой ублюдок каким-то образом попался, когда шел к Бенни Нэпкинсу!

– Вероятнее всего, – вежливо сказал он, – у вас, лейтенант, просто не совсем верная информация. – Он лихорадочно пытался сообразить – почему лейтенант сказал «около пятидесяти тысяч»? Почему «около», черт возьми? Что все это значит?! При Коррьере, в аккуратном белом конверте, для верности еще перетянутом резинкой, было ровнехонько пятьдесят тысяч, а кроме этого, еще и билет до Неаполя.

– Возможно, очень возможно, – не стал спорить Боццарис. – Признаться, у меня, ребята, нет ни малейшей охоты совать нос в ваши дела и ломать голову, чем вы там занимаетесь и как зарабатываете себе на хлеб с маслом, пока в том, что вы делаете, нет ничего криминального. Может быть, вы еще не забыли, как один из моих людей подобрал совершенно на первый взгляд никому не нужную коробку с фигурками. Они, как оказалось, не были связаны ни с каким преступлением, поэтому мы возвратили их законному владельцу, одному благонамеренному господину по имени Джозеф Дириджере, который, в свою очередь, движимый чувством искренней благодарности, пожертвовал семь тысяч четыреста долларов в специальный пенсионный фонд для отставных полицейских.

– Да, я помню, – признался Аззекка.

– Я так и думал, что вы вспомните, – обрадовался Боццарис. – Ну так вот, сейчас перед нами примерно такой же случай. У меня нет ни малейшей возможности узнать, что это за деньги. Я имею в виду эти пятьдесят тысяч наличными. Я знать не знаю, чистые они или нет, хорошие или плохие. Я вообще ничего о них не знаю, и у меня ни единого шанса это узнать.

Да и желания особого нет. По мне – так это обычные деньги, ни грязные, ни чистые, просто деньги, и все! – Боццарис выдержал паузу. – Скажем так, они как бы ничьи.

– И сколько? – спросил Аззекка.

– Столько же, сколько и в прошлый раз, – быстро ответил Боццарис.

– Слишком много!

– Ладно, ладно, не надо спорить с копом, к тому же уставшим до чертиков. Ваша взяла, пусть будет пять тысяч. Так сказать, для ровного счета.

– Немыслимо! – фыркнул Аззекка. – Это просто смешно!

– Ладно, будем торговаться, – вздохнул Боццарис. – Тридцать пять сотен.

– Две тысячи.

– Две с половиной?

– Две тысячи, – твердо повторил Аззекка, – и ни центом больше.

– Договорились, – вздохнул Боццарис. – Куда отправить вашего человека с деньгами?

– Вы имеете в виду Фредди?

– Так его зовут? Он молчал как рыба. Не сказал ни слова. Ах да, у него еще был какой-то дурацкий чулок на голове.

– Всегда знал, что он малость с приветом, – вздохнул Аззекка.

– Так что, послать его к вам, если, конечно, мы договорились?

– Хорошо. Только скажите ему, чтобы оставил пакет у швейцара.

– У швейцара? Стало быть, вы не хотите, чтобы он поднялся наверх?

– Если он попадется мне на глаза, я удушу его собственными руками, прямо здесь, в кабинете, – заявил Аззекка.

– Будем считать, что я этого не слышал, – сказал Боццарис, и до ушей Аззекки донесся приглушенный смешок. – Что ж, приятно было поговорить.

– И не забудьте про билет, – напомнил адвокат.

Но лейтенант уже повесил трубку.

* * *

Без двадцати три, когда Аззекка сидел на кухне, маленькими глоточками потягивая из стакана молоко, пронзительно зазвенел висевший на стене домофон. Адвокат подскочил к нему и нажал кнопку «Говорите».