Маленький человек на большом пути - [13]
На узких полосках полей крестьяне серпами жали хлеб, связывали в снопы, составляли в копны.
— А почему серпами? — не переставал удивляться я.
— Видишь, какие у них земли узкие. Косой здесь никак нельзя — скосишь соседскую рожь.
Август, разумеется, шутил. Но я ему поверил. В самом деле, зачем же тогда убирать хлеб серпами? Ведь у нас крестьяне так не делают.
Стадо наше мерно двигалось по обочине, пощипывая по пути траву, которая здесь росла гораздо гуще, чем на песчаном большаке. Шоссе было прямым, с немногими поворотами; встречные повозки мы замечали еще издалека. Они выползали из-за дальних бугров, словно муравьи по узкой, светлой тропинке.
К вечеру мы были недалеко от Изборска, а с наступлением сумерек уже входили в городок. Скотина так устала, что гнать ее дальше без отдыха было нельзя. Снова завели стадо на постоялый двор. На сей раз устроились не на сеновале, а в просторной комнате, вдоль стен которой стояли длинные скамьи. На них уже храпело несколько бородачей. Середину помещения занимал большой стол, над которым с непрерывным гудением вился плотный рой мух. Но какое нам до них дело: подумаешь — мухи! Да если бы это были не мухи, а осы или даже шершни, и то мы не обратили бы на них никакого внимания. Глаза слипались, все тело ныло, требуя покоя. Под голову мягкую подушку — дорожную сумку, под бок теплый сенник — дощатую скамью. Здравствуй, царство сна!..
И опять нас разбудили, едва на востоке посветлел краешек неба. Начинался последний отрезок пути. Скоро, скоро я увижу первый в моей жизни большой город!
Деревенские ребята, выехавшие в ночное, еще сидели у больших костров возле шоссе. Они удивленно поворачивали головы, когда мы прогоняли мимо свое стадо. Лошади, высоко поднимая спутанные ноги, скакали в нашу сторону — видно, им тоже было интересно посмотреть наше раннее шествие.
Шоссе упиралось в краснеющий горизонт. Слоистые облака золотились под лучами невидимого еще солнца.
— Смотри, смотри, Август, прямо как расплавленное золото!
— Здорово!
— Так всю жизнь и смотрел бы. Но только сидя, чтобы ноги не гудели.
— Ничего, придешь в город — всю усталость как рукой снимет.
Шоссе вело через болото. По обеим сторонам высился камыш, аир, желтела осока. В траве скрипели коростели, верещали перепелки, на сухих местах стрекотали кузнечики, словно кто-то непрерывно и быстро крутил там маленькие зубчатые колеса. Чем не музыка!
Когда первые солнечные лучи окончательно разогнали предутреннюю мглу, Август воскликнул:
— Вон купола сверкают!
Я приложил козырьком руку к глазам. Правда, купола.
И Как много!
— Это и есть Псков. Ноги сами зашагали быстрее, теперь уже их гнал вперед ненасытный огонек любопытства.
Чем ближе мы подходили, чем явственнее различались башни и купола, тем сильнее донимало меня любопытство. А это что, красное? А там что блестит? Но я молчал, не спрашивал. Одно дело — обыкновенный мальчишка, другое — погонщик. Надо уметь сдерживать любопытство.
Еще немного — и город уже совсем близко. Самое время: скотина наша, вконец изнуренная длинной дорогой, еле плелась.
ПСКОВ
Войдя в предместье, я едва успевал поворачивать голову. Всему дивился: и высоким каменным домам, и длинным мощеным улицам, и тротуарам. Но особенно — блестящим куполам многочисленных церквей с позолоченными шарами и крестами.
На открытых колокольнях виднелось множество колоколов, больших и малых.
— Завтра воскресенье, — напомнил Август. — Услышишь настоящий колокольный перезвон, не то что у нас в местечке. Разевать рот на разные чудеса времени не было — коровы и быки могли разбрестись по переулкам.
— Смотри в оба! — У Августа был озабоченный вид. — А то живо уведут, ахнуть не успеешь.
Он не зря беспокоился. Стоило недосчитаться какой-нибудь одной разнесчастной коровенки, как весь наш заработок пропадал вместе с ней. Да что там заработок! Попали бы к Скуе в вечную кабалу.
Подошли к мосту; город разделяла на две части широкая река. Мы торопились прогнать скот, чтобы не задерживать движение. Удивлению моему не было конца. Такая широкая дорога через воду! И сколько на ней повозок, сколько людей! По правую руку строили другой мост, еще больше и выше, с длиннющими железными фермами на высоких каменных быках. А под мостом проплывали огромные лодки — как только люди смогли их сделать!
В глазах рябило от виденного, взбудораженный ум отказывался принимать все эти чудеса.
— Не глазей по сторонам! Скот разбредается, не видишь! — сердито закричал Август.
И правда, я здорово отстал со своей частью стада. Защелкал кнутом, исправляя промашку. Уставшие животные, спотыкаясь на неровностях мощенной булыжником улицы, шли медленно, осторожно, выбирая, куда ступить.
Ближе к бойне стадо забеспокоилось. Быки поднимали головы и тревожно нюхали воздух, коровы часто останавливались и жалобно мычали. Я тоже почувствовал неприятный запах. Сердце екнуло и заныло: куда же мы гоним несчастную скотину! А животные поворачивали к нам головы, смотрели вопрошающе и доверчиво — привыкли уже за время пути.
— Хочешь, покажу тебе бойню, все-все, что там внутри? — предложил Август.
Я поспешил отказаться:
— Да нет, лучше пойду на реку.
В сборник рассказов «Синагога и улица» Хаима Граде, одного из крупнейших прозаиков XX века, писавших на идише, входят четыре произведения о жизни еврейской общины Вильнюса в период между мировыми войнами. Рассказ «Деды и внуки» повествует о том, как Тора и ее изучение связывали разные поколения евреев и как под действием убыстряющегося времени эта связь постепенно истончалась. «Двор Лейбы-Лейзера» — рассказ о столкновении и борьбе в соседских, родственных и религиозных взаимоотношениях людей различных взглядов на Тору — как на запрет и как на благословение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.