Маленькая повесть о любви - [8]

— Я хочу, чтоб вы посидели немного спокойно и подумали, — сказала учительница. — Конрад, ты действительно не знаешь, где находится Париж?

— Это не имеет значения. Фюрер все равно все захватит.

— Фюрер, — повторила учительница тихо. — Надеюсь, этого не произойдет. Садись на место. Эльза, ты можешь показать Париж?

Эльза сразу указала на красную точку — Париж оказался у нее над головой.

— Это все знают, — выкрикнул с места Конрад.

— Да, кроме тебя, — ответила Эльза.

Она сказала это так громко, что слышали все. Конрад покраснел. А Эльза, проходя мимо него к своей парте, шепнула ему что-то такое, отчего он стал красным как рак.

Учительница была слегка расстроена, словно все вышло не так, как было задумано. Она показала на пачку белых конвертов.

— Настало время раздать вам ваши оценки, чтобы наконец начались каникулы.

Она вызывала нас по очереди, пожимала каждому руку. Мы получали свои оценки, кланялись или приседали и один за другим выходили из класса.

Я заметил, что Оскар с Эльзой сразу исчезли. Но я должен был остаться и поблагодарить учительницу за выговор. Это было важно.

— Спасибо, что вы написали так, как вы написали. Мама обрадовалась.

— Вот и хорошо. Всем нам нужно немного радости в такое время, как сейчас.

— А еще я хочу сказать, что вы самая лучшая учительница из всех, какие у меня были.

— И сколько же их было?

— Две, но все равно…

— Спасибо, Фред. Увидимся в новом году. Иди. Я думаю, Эльза тебя ждет. По крайней мере, она смотрела в твою сторону последние полчаса.

Я был уже на пути к двери, когда услышал:

— Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества! — ответил я.

Прежде чем выйти на улицу, я достал флакончик Феи счастья и понюхал. А потом, как учил папа, старался дышать медленно и ровно.

Глава 9. Легкое ранение

Когда я вышел, почти все ребята из класса были еще во дворе. Казалось, до них не дошло, что каникулы уже начались. Они собрались вокруг флагштока. Оскар и Эльза тоже были там.

— Идиот, — сказала она, когда я подошел.

— Знаю, — согласился я.

— Да не ты, а он! — Она показала на Конрада. — Испортил последний урок.

— Что я сделал-то?

— А то, что пропало все настроение.

Конрад стал пинать снег ногой так, что тот летел прямо в Эльзу. А потом повернулся к ребятам, которые их окружили, и прокричал, указывая на Эльзу:

— Париж и Европа — толстая жо…

Но он не успел закончить. Я не раздумывая двинул ему в живот. Так все поступают, когда влюблены. Я не мог ему позволить обзывать Эльзу. Пусть он и считается самым сильным в классе.

Он опешил: надо же — я посмел ударить его, но через пару секунд пришел в себя, выпрямился и саданул мне прямо в нос.

Сначала я ничего не почувствовал. Потом все закружилось, и я сел на снег. Из глаз брызнули слезы. На снег закапала кровь. Я потрогал нос рукой — варежка стала красной.

— Я не хотел так сильно, — пробурчал Конрад.

Мне показалось, он занервничал. Но сквозь слезы трудно было разобрать. Может, просто испугался, что я побегу показывать нос учительнице.

— Катись отсюда! — прошипела Эльза.

— Точно. Вали давай! — поддакнул Оскар.

Конрад пошел было со двора, но обернулся:

— А, черт, ладно. С Рождеством!

Эльза знала, что надо делать с расквашенным носом. Она набрала снега в носовой платок и положила мне на переносицу. Меня обожгло холодом, но я терпел. Только бы она не убирала свою руку.

— Запрокинь голову назад и зажми нос, — велела Эльза.

— Ты прямо эксперт по носам, — восхитился Оскар.

— У моего брата часто кровь идет из носа.

Я стоял, задрав нос кверху. И видел небо. Оно было серое. Ни одной феи не пролетело. Но и самолетов с бомбами тоже не было.

— Как я пойду домой, если я не могу опустить голову? — спросил я.

По крайней мере, я хотел именно это сказать. Но в носу хлюпало, и когда я заговорил, кровь хлынула еще сильнее. Она была соленая.

— Я провожу, — сказала Эльза, — а ты не разговаривай больше.

— Ты знаешь, где он живет? — поинтересовался Оскар.

— Нет.

— Тогда придется пойти с вами.

Но прежде чем мы тронулись в путь, я должен был еще немного постоять с запрокинутой головой и зажатым носом.

— Двух минут достаточно, — решил эксперт.

Оскар засек время.

Когда он сказал: «Все», Эльза сняла платок с моего носа, и мы пошли. Довольно медленно. Меня вели как раненого: с одной стороны шел мой лучший друг, с другой — девочка, в которую я был влюблен и ради которой пожертвовал своим носом.

— Спасибо, что заступился за меня, — сказала Эльза.

Я хотел ответить, что это была не ахти какая защита. Но она приложила палец к губам, показывая, что мне нельзя разговаривать. Я чувствовал, как ее рука поддерживает меня, и думал: «Конечно, я потерпел поражение. Но все равно я выиграл!»

Мы шли молча. Только Оскар время от времени говорил: «Сейчас налево» или «А теперь направо». Под ногами скрипел снег. А в воздухе носилось множество вопросов. Например: «Что думает Эльза о моем письме?» или «Считает ли она меня чокнутым?»

Когда мы почти подошли к площади, Оскар остановился и спросил:

— Трудно, наверное, идти вот так, задрав голову?

— Еще бы, — сказал я.

Он был прав. Шея ужасно болела. И мне надоело небо. Оскар обратился к эксперту по носам:

— Тебе не кажется, что ему уже можно идти нормально?