Маленькая леди в большом городе - [128]

Она с укоризной на меня посмотрела.

– На то, чтобы р-расслабить твои ноги, мы убили целых сорок минут.

И я, и Светлана перевели взгляды на мои ноги. Они стояли в воде, точно две каменные стелы.

– Прости, – снова произнесла я.

Как было бы замечательно вплыть в «Мет», держа под руку Джонатана! Увы, погруженный в водоворот последних приготовлений, он не смог заехать за мной. Зато Лори прислала шикарный лимузин, и досада почти ушла, особенно когда я обнаружила на заднем сиденье букетик из роз – украшение для дамского платья.

Все-таки жаль, что Джонатан не видел, как я выхожу из дома. Когда я открыла дверь Иолан– де, что приехала забрать Храбреца до завтра, та чуть не заплакала от восторга.

– Ангел! – простонала она, обняв меня, насколько позволяла пышная юбка моего платья. – Сущий ангел… с помадой на губах!

Я приняла ее слова за комплимент и пообещала, что, если увижу в уборной знаменитостей, непременно расскажу ей об этом.

Подойдя к лестнице у парадного входа в «Метрополитен», я приостановилась, охваченная нервной дрожью. Не я ли учила Годрика, как держаться на разного рода праздниках?

Во-первых, пришло мне на ум, раз я приехала одна, могу никуда не торопиться и спокойно осмотреться.

Во-вторых, поскольку Джонатана рядом нет, никто не встретит меня с мыслью: «Почему он с этой, не с Синди?»

В-третьих…

Я мелкими шажками пошла вверх по лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, глядя на новые золотистые туфли и ощущая на себе десятки взглядов.

Нет, с Джонатаном было бы лучше. Я могла бы хоть поделиться с ним, что ошеломлена великолепием вокруг.

В-третьих…

Третьего плюса не отыскивалось. Я мечтала, чтобы Джонатан оказался рядом.

Лестницу освещали фонарики, в сказочном мраморном вестибюле, куда ни кинь взгляд, красовались, словно гигантские павлины, композиции из роз и лилий, воздух под гулкими сводами изобиловал мускусным благоуханием. Места, отведенные для празднования, ограничивала красная лента. Я приехала довольно рано, однако гостей в вечерних нарядах собралось уже прилично. Входя в вестибюль, дамы и господа снимали пальто и кашемировые шали, брали бокалы шампанского с огромных подносов и шли к Египетскому храму.

Сдав в гардероб короткий бабушкин жакетик из искусственного меха, я, распрямляя спицу и покачивая бедрами, последовала за остальными. Дрожь мало-помалу прошла. Шагая на высоких каблуках по пустым коридорам, я с приятным головокружением размышляла о тишине и покое, царящих в темных отгороженных красной лентой залах наверху. Они так и будут стоять до утра, задумчивые и пустынные, пока блистательное общество внизу пьет и закусывает.

Зал, куда я, наконец пришла, оказался весьма странного вида помещением: древняя арка, за ней каменный храм, а наверху вдавленный внутрь стеклянный потолок в современном стиле, светящийся необычным сиянием. На миг я почувствовала себя неуютно среди всей этой экстравагантности, но, одолев смущение, взяла бокал с шампанским у проходившего мимо официанта и посмотрела по сторонам, решая, с кем бы заговорить.

Я беседовала с тремя приветливыми людьми, совсем не думая о Джонатане, когда случайно заметила его в толпе. Он оживленно разговаривал с пожилой парой в причудливых нарядах.

Джонатан создан для вечерних костюмов. Выглядел он в смокинге величаво, но держался при этом совершенно непринужденно. Его волосы, хоть над ними и не корпел парикмахер, лежали идеально ровно, руки ухоженные, хоть их и не обрабатывал специалист по маникюру, малейшее движение говорило о внутреннем достоинстве и непоколебимой уверенности в себе. При мысли, что это мой мужчина, грудь приподнялась от заполнившей ее гордости.

Разговаривая, Джонатан то и дело поворачивал голову, словно кого-то искал; когда же его взгляд упал на меня, лицо просияло светлейшей улыбкой. Он извинился перед собеседниками и стал пробираться ко мне через толпу гостей и официантов с огромными подносами. Мои губы приятно закололо, а когда обнаженной руки коснулись наконец пальцы Джон а тана, тончайшие волоски на ней встали дыбом.

– Мелисса, ты потрясающе выглядишь, – пробормотал он мне на ухо. – Самый восхитительный экспонат во всем музее.

– Не преувеличивай, – сказала я.

– Вижу, ты занята: как обычно, очаровываешь гостей. А мне уделишь минутку-другую?

– Само собой.

– Украду тебя совсем ненадолго. Джонатан положил руку мне на спину – отчего мое сердце забилось чаще – и повел меня прочь из зала и мимо охранников в темных одеждах, которые собрались было остановить нас, но, увидев, что это Джонатан, одобрительно закивали.

– Вообще-то музей уже закрыт, – прошептал Джонатан. Мы быстро шли по коридорам, держась за руку. – Нам не положено вот так здесь расхаживать, но я, хм… поговорил с кем нужно. Я тебя не задержу, – прибавил он. – Просто хочу, чтобы ты кое на что взглянула…

На нем лежала основная ответственность за проведение праздника – я не надеялась даже на то, что у него найдется время оценить мою прическу, не говоря уже об уединении меж саркофагами. Мое сердце стучало все громче – отнюдь не только потому, что, дабы поспевать на высоких каблуках за Джонатаном, идти приходилось возможно быстрее.