Мальчик с Голубиной улицы - [25]
— Потоп! Потоп!
Когда я прибежал сюда со своей чернильницей-невыливайкой, я уже весь был в фиолетовых брызгах.
Во дворе был миллион мальчиков. Все они кричали, галдели, скакали на одной ноге, играли в чехарду, в классы, в сыщиков и воров, свистели в свистульки из кости, из бузины, из сливовых и абрикосовых косточек, пускали змеев и стреляли из рогаток по всему на свете: по воробьям, по каштанам на дереве, по мухам на белой стене, по пушистым помпонам на шапочках мальчиков, а то и по самой шапочке и по голове.
Во всех углах шла борьба: французская, русская, турецкая, вольная, с правилами и без правил. Здесь задевали каждого, вызывали на кулачки, на щелчки, на игру в монеты, в шарики, в перышки, в орехи и каштаны; меняли конфетные бумажки, папиросные и спичечные коробки. Меняли марки с изображением верблюда, идущего пустыней под финиковой пальмой, на марки с белым медведем на льдине, меняли американского президента на раджу в тюрбане, перочинный ножик — на увеличительное стекло.
Они встретили меня криками. Ушастый мальчик подошел, взял ручку, попробовал перо на ногте:
— Восемьдесят шесть?
Он тотчас же предложил мне поменяться на стручок.
— Смотри, как свистит!
Потом меня вызвали на кулачки, чернильница упала на камень и разбилась.
И через пять минут я уже ходил расцарапанный, с дулей на лбу, похожий на всех. А еще через пять минут я уже сам задевал других, предлагал сменять неизвестно как добытую мной марку и вызывал на кулачки.
Первой встречала учеников жена учителя. Она жалобно смотрела на малыша с расцарапанным носом и говорила:
— Такой манюня и уже учится.
— Я не манюня, — отвечал мальчик.
— На тебе уже коржик с маком и иди в класс.
И малыш с зажатым в руке коржиком шел в класс, где на возвышении, еле видный из-за стола, сидел и дремал над толстой Книгой книг маленький, весь заросший бородой учитель священной истории, в ермолке, в белых чулках и ночных шлепанцах.
— Ты пришел? — тоскливо спрашивал учитель сквозь опущенные веки.
— Я пришел, — отвечал мальчик.
— Ну, так садись и не балуйся, — говорил учитель и снова дремал.
…Когда тетка в первый раз привела меня сюда за ручку, учитель вот так же неподвижно сидел над Книгой книг. Мы постояли несколько минут, но учитель, по обыкновению, весь был там, в далеких днях сотворения мира.
— Мы здесь, учитель, — сказала тетка.
Учитель поднял глаза от вечной книги и заметил, что перед ним стоит маленький мальчик.
— Пусть мальчик подойдет ко мне.
Я стоял, зажатый между колен учителя, чувствуя запах табака и книжного праха. Учитель раскрыл старый, закапанный стеарином и чернилами букварь с большими, во всю страницу, черными литерами.
— Пусть мальчик прочтет, что тут написано, — сказал учитель и указательным пальцем ткнул в первую, похожую на майского жука литеру. От страха мне показалось, что она гудит.
— Это будет буква «а», — сообщил учитель. — Так что это будет за буква?
— «А», — прошептал я.
— Громче, мальчик, что это будет за буква?
— Это будет буква «а»! — выкрикнул я.
— Ну, так что вы хотите, у него семь пядей во лбу, — сказал учитель и указательным пальцем щелкнул меня в макушку.
И букву «а», первую букву алфавита, учитель помазал медом и дал мне лизнуть, чтобы я почувствовал, как сладки, как упоительно лакомы литеры учения. А на прощанье он так улыбнулся, что в этой улыбке как бы растворилась его страшная борода. И, возвращаясь домой, я на одной ножке прыгал и кричал: «Я буду учиться! Я буду учиться!» А тетка известила всю улицу: «У него семь пядей во лбу».
В большой, холодной, сумрачной комнате, заставленной маленькими, низкими черными партами, пахло керосином и луком. По стенам и потолку ползали рыжие прусаки.
Здесь не было строгого разграничения на классы, рядом сидели совсем маленькие мальчики в вязаных капорах и мордастые оболтусы в капитанках. У этих уже проклевывались усы, и они показывали друг другу картинки, взглянув на которые конфузился и отворачивался видавший виды школьный кот, считавший своей обязанностью присутствовать на всех уроках.
Мальчики сидели на партах, тесно прижавшись друг к другу, и под самым носом учителя толкались, чтобы согреться, и тихо щипали друг друга, приговаривая: «Жми масло…» А сидевшие сзади, перегибаясь, ловко щелкали передних в макушку, издали показывая маслины, или финики, или другие редкости. А в третьем и четвертом рядах уже вовсю играли в «чет-нечет». А на «камчатке» — там уже сидели на корточках под партой и играли в каштаны.
Лишь два мальчика не участвовали в общем оживлении. На первой, самой близкой к учительской кафедре парте прилично сидел первый ученик и, углубившись в книгу, качался над ней, как во время молитвы: «Скажи мне, ветка Палестины… Скажи мне, ветка…» А на последней парте в углу Дылда, развалившись, щелкал орехи, а скорлупу метал в курчавую голову первого ученика, и, когда скорлупа попадала в цель, первый ученик вздрагивал, оборачивался со страдальческим лицом и снова углублялся в книгу: «Скажи мне, ветка Палестины…» А Дылда хохотал на весь класс.
А маленький учитель с огромными очками на носу неподвижно сидел над огромным фолиантом, и казалось, борода его вросла в книгу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Бориса Ямпольского незаслуженно замалчивалось при его жизни. Опубликована едва ли четвертая часть его богатого литературного наследия, многие произведения считаются безвозвратно утерянными. В чем причина? И в пресловутом «пятом пункте», и в живом, свободном, богатом метафорами языке, не вписывающемся в рамки официального «новояза», а главное – в явном нежелании «к штыку приравнять перо». Простые люди, их повседневные заботы, радости и печали, незамысловатый быт были ближе и роднее писателю, чем «будни великих строек».
Лирические повести Бориса Ямпольского привлекли внимание своей поэтичностью, романтикой.Об одном из самых драматических и малоизвестных эпизодов Великой Отечественной войны — о судьбе бойцов, оборонявших Киев, — рассказывает повесть «Дорога испытаний». Вырвавшись из окруженного города, последние его защитники идут тысячу километров по опаленной земле, через вражеские тылы, сквозь немецкие боевые порядки, рвут кольцо за кольцом и после многочисленных боев и приключений выходят к фронту и соединяются со своими.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».