Мальчик, который видел демонов - [54]

Синяя машина приближалась, и я видел, что на переднем сиденье два человека. Водитель – такой маленький, что его голова едва поднималась над рулем, но, когда машина приблизилась, я заметил, что он старый и лысый, и седые волосы лишь островками растут на затылке. Лицо второго мужчины скрывала черная балаклава. Я почувствовал, как участилось мое дыхание и гулко застучало сердце, потому что я знал, кто он.

Мой отец.

Полисмен, который стоял посреди дороги, что-то прокричал второму. Тот достал рацию и начал что-то в нее говорить. Полисмен, стоявший на проезжей части, потянулся к кобуре, чтобы достать из нее пистолет, и тут синяя машина остановилась, мой отец выпрыгнул из нее и наставил пистолет на полисмена.

Все произошло очень быстро, и я подумал, что на мгновение отвлекся и что-то пропустил. Женщина, катившая коляску, закричала и вбежала в почтовое отделение. Кто-то выскочил из магазина, схватил маленькую девочку, которая кормила голубей, и скрылся за дверью, захлопнув ее за собой. Еще один мужчина просто застыл, будто превратился в лед. Молодой полисмен поднял руки.

– Не стреляй! – крикнул он, в его голосе слышалось предупреждение – не страх, но я находился достаточно близко, чтобы видеть его лицо, потное и напряженное.

Второй полицейский уже достал пистолет и нацелил его на моего отца. Я очень испугался.

А мой отец – нет. Он не отрывал взгляда от полисмена, стоявшего посреди дороги, и я видел, что глаза у него такого же цвета, как и у меня, но в мою сторону он так и не посмотрел.

– Поблизости еще один патруль, – сказал полицейский постарше, по-прежнему держа на мушке моего отца. – Не надо этого делать, приятель. Далеко вам не уйти.

Мой отец взглянул на водителя, словно решил о чем-то спросить его, и в ту же секунду полисмен постарше выстрелил в моего отца, но пуля пролетела мимо и разбила лобовое стекло синей машины. Мой отец развернулся и прицелился. Молодой полицейский выхватил пистолет, но отец успел выстрелить первым.

Я это видел, как в замедленной съемке.

Мужчина, который застыл на месте, выронил банку с колой.

Голуби взлетели в воздух.

Небо отскочило от мокрой дороги.

Полицейский повернул голову в мою сторону. Губы как-то странно искривились, лицо расплылось. Кровь выплеснулась изо лба красным рогом.

Мой отец повернулся, и я услышал еще один выстрел. Он треснул, как рождественская хлопушка, только гораздо громче, и от грохота меня замутило. Второй полицейский взмахнул руками, его колени подогнулись, и он упал. А когда я посмотрел на моего отца, он уже сидел в синей машине. Водитель резко нажал на газ, взвизгнули, проворачиваясь, покрышки, и автомобиль умчался.

Подняв голову, я увидел, что нахожусь не рядом с полицейским КПП и не на сцене. Каким-то образом оказался в гримерной перед зеркалом, военную форму уже снял, оставшись только в трусах и черных ботинках. Лицо влажное, рот красный, меня трясет. Я поднял руку, и она тоже тряслась. По ней текла кровь. Кто-то стоял позади. Бонни Николлс.

– Алекс, – прошептала она. – Что случилось?

Я осмотрел гримерную. Она выглядела так, будто в ней устроили погром. Туалетный столик перевернули, стекло на одной большой фотографии, висевшей на противоположной стене, разбили. Мой шкафчик открыли, вышвырнув на пол его содержимое.

– Что случилось, Бонни? – спросил я, но, прежде чем она успела ответить, ноги у меня стали ватными, я услышал ее крик, а потом все провалилось в темноту.

* * *

Очнулся я в больнице, уже в другой одежде, и все тело болело, словно меня топтали динозавры. Медсестры дали мне какие-то таблетки, и они ослабили боль. Один глаз у меня заплыл, а нос так распух, что всякий раз, когда я говорил: «Я этого не делал», – звучало это как: «Я етофо не елал». Вскоре появился врач, который хотел знать, почему мне нравится рисовать скелеты. Я так разозлился, что начал плакать, и увидел, как он записал в блокнот «приступы злости».

Позже пришли Аня, Майкл и тетя Бев. Увидев их, я ощутил такое облегчение, что расхохотался. Тетя Бев сначала удивилась, но потом тоже рассмеялась, хотя чувствовалось, что она расстроена.

– Вы выглядите, как королева, – поделился я с Аней, хотя просто хотел сказать, что она выглядит мило.

В больницу Аня пришла в белом платье, волосы забрала наверх, отчего шея выглядела длинной и грациозной, и накрасилась. Она улыбалась, но ей, похоже, хотелось плакать.

– Что случилось, Алекс? – спросила она. – Это сделал Руэн?

Майкл закрыл дверь, Аня просмотрела какие-то бумаги, написанные другими врачами обо мне, и начала задавать новые вопросы, но меня тянуло в сон, и я хотел только гренки с луком и чашку чая.

– Вы знаете, что произошло? – обратился я к Ане.

– Мы надеялись услышать это от тебя.

Я прижал ладони к глазам и несколько раз глубоко вдохнул. Чувствовал себя разбитым. Подумал: «Может, я действительно рехнулся?»

Отняв руки от глаз, осознал, что произнес эти слова вслух. И Майкл, и Аня как-то странно смотрели на меня. После долгой паузы Аня спросила:

– Сегодня ты расстроился из-за мамы, Алекс? Или что-то случилось на репетиции?

Я открыл рот, чтобы рассказать ей о полисмене и стрельбе и что я видел своего папу, но, когда начал говорить, ни единого слова с губ не слетело, только рыдания, и я так сильно расплакался, что сотрясалось все тело и начала болеть спина.