Мальчик, который видел демонов - [37]

– А разве я бросаюсь?

– Вы раньше сказали, что загадки раздражают вас. Я опасаюсь, что единственная загадка, какая раздражает вас, это Поппи. И вы видите слишком многое от Поппи в Алексе. В случае Алекса, – торопливо добавляет он.

Я хмурюсь.

– Я постоянно имею дело с десятками детей, страдающими психическими заболеваниями. Почему вы думаете…

Майкл качает головой.

– Не с болезнью Поппи, Аня. Таких у вас нет. Вы боитесь, так? Что он собирается покончить с собой, как это сделала ваша дочь?

Я чувствую, как меня прошибает жар, мне трудно дышать. Он, конечно, злится, в его заявлениях им движет гнев. Я отказываюсь отвечать тем же. Встаю и собираю бумаги.

– А пока, – произношу я, – я собираюсь поговорить со школьными учителями Алекса и его тетей Беверли. Если найду доказательства того, что он склонен к самоповреждениям или опасен для остальных, тогда, уверена, вы согласитесь, что нет иного выхода, как положить его в клинику.

К моему удивлению, Майкл пожимает мне руку и кивает, прежде чем выйти из конференц-зала.

* * *

Вернувшись в кабинет, я нахожу в почтовом ящике новое письмо. Меня охватывает облегчение, когда я вижу, что оно от Карен Холланд, учительницы Алекса в начальной школе.

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Отправлено: 12.05.07 в 13:44.

Дорогая Аня!

Я с радостью поговорю с вами: Алекса я помню очень хорошо. Я тревожилась из-за него три года назад, когда он учился у меня, и рада, что он наконец-то, похоже, получает надлежащее лечение. Могу предложить на выбор несколько вариантов: мы можем встретиться в школе в следующий вторник в 17:00, в следующий четверг в 16:30 или сегодня в 16:00. Вам нужно объяснить, как добраться?

Искренне ваша,

Карен Холланд.

Я сразу пишу ответ, что принимаю ее предложение встретиться сегодня. Обуваю туфли для бега, перекладываю бумаги по Алексу из брифкейса в рюкзак, выхожу из Макнайс-Хауса и по знакомым улицам шагаю к Королевскому университету. Среди множества студенческих объявлений, которыми обклеены фонарные столбы и стены пансионов, замечаю большую яркую афишу «Гамлета» в постановке «Североирландского театра действительно талантливых детей» Джо-Джо. В названии спектакля буквы образованы дырами от пуль. На афише несколько фотографий монахинь с автоматами и подростков, копирующих бандитские жесты. Внизу теплые слова поддержки от нескольких кинозвезд. Я нахожу маленькую фотографию Алекса в роли Горацио, сделанную на одной из репетиций, и улыбаюсь, вспоминая его не очень удачные попытки сочинить анекдот для этого персонажа. Джо-Джо шепнула мне, что по ее задумке анекдоты и должны быть плохими, хотя главное для нее – уверенность, с какой Алекс теперь держится на сцене. Из застенчивого, нервного мальчишки, голос которого едва слышен в первом ряду, превратился в актера, захватывающего внимание зала и знающего, что, когда и как надо делать на сцене. Я напоминаю себе, что следует пригласить Джо-Джо в Макнайс-Хаус.

Я направляюсь к школе по прямой, как летает ворона, срезая путь через четырехугольный двор Королевского университета, где новые корпуса сверкали рядом со старыми, из красного кирпича, которые я помню. Мысленно возвращаюсь в те дни, когда подростком сидела на одеяле среди друзей – мне потребовались какие-то мгновения, чтобы вспомнить их имена. «Блонди»[17]по радио, сандвичи с вареньем, холодный чай.

Неужели с тех пор миновала четверть века?

Я прохожу мимо сверкающего нового здания, на котором написано «Музыкальная школа». Через большие окна видны чистые просторные классы. Мимо шагают двое студентов. Один разговаривает по мобильнику, у второго в руке чашка из «Старбакса». Я направляюсь к ботаническому саду, потом останавливаюсь перед куполообразной теплицей, где белые тюльпаны цветут на двух клумбах, формой напоминающих крылья. Они выглядят настоящими, ярко-белыми. Мне кажется, что они двигаются, а лепестки буквально шуршат, словно перья. Я долго смотрю на них, будто зачарованная, осознаю, что издали они – настоящие крылья голубя, а есть еще и птичья голова – маленькая клумба с клювом из примул. Символ мира.

* * *

Когда тело Поппи предали земле, я не хотела и слышать о могильном камне. Мне казалось, что он окончательно похоронил бы мою маленькую девочку. На ее могиле в Эдинбурге по моему заказу установили крылья голубя, высеченные из портлендского камня, который белеет со временем. Скульптор постарался и вырубил каждое крыло так, что перышки, казалось, оживали и шевелились под солнечным светом. Этим я надеялась принести дочери покой. Сама же покоя так и не нашла.

И до сих пор не знаю, где искать.

* * *

Я прибыла в начальную школу Святого Павла в 15:45, за четверть часа до назначенного срока. Располагалась она в перестроенной часовне, и церковная атмосфера поддерживалась детскими рисунками святых и постерами религиозных фестивалей. Заметила я ангелов и Иисуса на окнах из цветного стекла, которое ярко сверкало в послеполуденном солнечном свете. Стрелка-указатель направила меня к регистрационной стойке, за ней сидел молодой человек и печатал на клавиатуре компьютера.