Мальчик, которого стерли - [21]
Прошла еще неделя. Потом две. Я открыл телефон, думая набрать в контактах номер Хлои, и захлопнул его.
— Не знаю, — сказал я экрану.
Я не чувствовал облегчения. Скорее страх: перед неизвестностью, перед собой. В кого я превращался?
Прошла еще неделя. Мои родители были обеспокоены. Они хотели знать, почему мы с Хлоей не гуляем вместе. Звонила ее мать, спрашивали прихожане, и никто не мог поверить, что мы покончили со всем так быстро, без каких-либо реальных объяснений. По воскресеньям я притворялся больным, чтобы не приходилось видеть ее снова в церкви.
Еще неделя. Когда я не мог больше разыгрывать больного, я вызвался работать в кинобудке позади святилища, вдали от вопросительных взглядов прихожан. Хлоя иногда бывала там, иногда нет, но мы старались не попадать в одну и ту же часть церкви.
Еще неделя. Уже почти наступило время переезжать в маленький колледж свободных искусств, куда меня приняли. Мы с мамой иногда ездили в «Walmart», чтобы купить все нужное для общежития, возвращаясь домой с тяжелыми пакетами, полными пластиковых контейнеров, с огромными упаковками футболок, носков и нижнего белья. Потом однажды, поздно вечером, отцу позвонила мать Хлои. Она была в истерике. Брендона поймали в постели с другим мальчиком, его близким другом. Они экспериментировали. Она не могла придумать, кому еще позвонить. Она хотела знать, может ли мой отец прийти и втолковать мальчикам, что к чему. Я просидел в гостиной большую часть ночи, стараясь не дрожать, ожидая, когда он вернется, мама сидела рядом на диване.
— В самом деле, почему вы расстались? — спросила она. — Вдвоем вы были такие милые.
Я не мог ответить. Не было слов, не было четких объяснений, которые не включали бы ужасного допущения. Я знал, что мое внезапное молчание причиняло матери боль, причиняло боль всем нам. Но всего за несколько месяцев мне уже удалось все загубить. Я не хотел сказать что-нибудь такое, от чего стало бы еще хуже.
Отец вернулся домой около четырех утра, глаза его покраснели, волосы были в беспорядке. Он не очень много говорил о том, что произошло, просто стоял на кухне, мотая головой. Мальчики совершили ошибку, сказал он. Он объяснил Брендону и другому мальчику, что, если они будут продолжать свое греховное поведение, это обратит их против Бога, изгонит из царства небесного. Брендон перерастет это, сказал отец. Его голос звучал неубедительно, и я мог сказать, что он был потрясен этим визитом, что он, может быть, заподозрил что-нибудь обо мне, чего не подозревал раньше. Я повернулся, ушел в свою спальню и закрыл дверь.
Еще неделя. Каждый вечер — компьютерные игры. Я почти не думал о следующей фазе моей жизни. Я почти не думал ни о чем, кроме того, что мне надо снарядить своего персонажа в путешествие через пустыню. В те немногие минуты, когда я не играл, я пытался игнорировать тот факт, что перестать говорить с Хлоей — означало перестать говорить и с Брендоном. Что единственного человека, который, похоже, знал, кто я на самом деле, никогда больше не будет в моей жизни. И что бы каждый из нас ни решил делать со своими влечениями, каждый из нас будет в одиночестве.
За месяц до того, как уезжать в колледж, я наконец отложил пульт приставки. Я вошел в гостиную, где на противоположных сторонах дивана сидели мои родители. Я пригласил их пройти за мной в ванную, чтобы они посмотрели на труп моей геймерской жизни.
— Я хочу, чтобы вы кое-что увидели, — сказал я. Вряд ли я понимал, что я делаю. Я хотел рассказать им все: о том, почему я расстался с Хлоей, и о том, что я такой же, как Брендон. Я хотел рассказать им, но у меня не было подходящих слов. Я хотел, чтобы они знали: что-то не в порядке, я пытался игнорировать какую-то часть в себе, но больше игнорировать не собирался. Я собирался исправить это.
В центре ванны лежала моя приставка, два контроллера свернулись рядом, будто спящие кошки. Мои родители стояли в дверном проеме, на лицах их было написано: «что вообще тут происходит?» Отец запустил пальцы в свои густые черные волосы. Мама сложила руки на груди и вздохнула.
Я отдернул чистую душевую занавеску из пластика и включил кран душа. Мы с родителями наблюдали, как вода наплывала на консоль и закручивалась овалом, прежде чем исчезнуть в сливе с глухим клокотанием. Я представлял, как вода просачивалась в материнскую плату, следуя за потоками вокруг микрочипов. Я оставил воду на несколько лишних секунд, пока не услышал, как родители неловко мнутся позади. Я снова задернул занавеску.
— Я покончил с играми, — сказал я.
Что бы ни встало передо мной с этой минуты, я собирался встать с этим лицом к лицу.
СРЕДА, 9 ИЮНЯ 2004 ГОДА
Было семь часов утра, но в холле гостиницы «Hampton» кондиционер уже работал на полную мощность. Согласно моему расписанию, у меня было два часа на душ, одевание, завтрак и дорогу в учреждение, но мы с матерью тянули минуты, лениво волоча вилки по месиву холодной яичницы на тарелках, капли падали с моих высыхающих волос, лакированное дерево столика из древесно-стружечной плиты острыми краями задевало руки ниже локтей. Мир этим утром казался резче, будто кто-то снял тонкую прозрачную пленку с атмосферы, убрал тот размягченный фокус, который я принимал как должное, когда мы с мамой по выходным ездили в Мемфис, чтобы пройтись по магазинам и получить дозу кинофильмов — тогда город был живым и сияющим, пульсирующим под нашими подошвами. Два полных дня в ЛВД, и город уже потерял свой блеск, дорога туда-обратно между гостиницей и учреждением открывала лишь серую полосу автострады, машины на дороге излучали жар под солнечным светом, каждый из пригородных домов, слишком крупных, зевал, высунув источенный водой зеленый язык.
Гаррарду Конли было девятнадцать, когда по настоянию родителей ему пришлось пройти конверсионную терапию, основанную на библейском учении, которая обещала «исцелить» его сексуальную ориентацию. Будучи сыном баптистского священника из глубинки Арканзаса, славящимся своими консервативными взглядами, Гаррард быт вынужден преодолеть огромный путь, чтобы принять свою гомосексуальность и обрести себя. В 2018 году по его мемуарам вышел художественный фильм «Стертая личность» с Николь Кидман, Расселом Кроу и Лукасом Хеджесом в главных ролях.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».