Мальчик из Ленинграда - [38]

«Где же Иргашой и Зорька? — вспомнил я. — Куда они спрятались?» Я стал звать их, кричать. Никто не откликался.

Я опять повернулся к горам. Они уже слились в сплошные громады. Стали опять красивые, но страшные, чёрные и неприступные.

«Теперь там ни одной живой души, — подумал я. — Только звери рыщут».

И вдруг на середине чёрной горы блеснул огонёк.

Мигнул и погас.

В лагере затрубила пионерская труба. Зорька и Иргашой бежали ко мне. Мне показалось, что они прибежали издалека, из чужой страны. Зорька подала мне большой помидор, такой тёплый, будто его только что ошпарили кипятком. Это он от узбекского солнца так нагрелся.

Когда мы вернулись к дому с террасами, было почти темно. «Как быстро наступает в горах ночь!» — удивился я.

Перед домом никого не было. Ребята забрались на террасы. Оттуда был слышен голос Осипа Петровича. Около серых валунов, нагнувшись над казаном, стояла тётя Феня. Под казаном тлели угли. Тётя Феня Окликнула нас.

— Выскребайте из казана остатки, — сказала она. — Куда от ужина убежали!

Иргашой половником выскребла казан и наложила нам полные пиалы шавли — узбекской рисовой каши с морковью и луком. Мы сели ужинать на землю. Воздух был уже совсем холодный. Зато земля такая горячая, будто её только что прогладили утюгом. Мы ели кашу и слушали, что говорит наверху на террасе Осип Петрович.

Он говорил, что работать мы начнём завтра. Бригада рабочих, которая приехала сюда в марте, засеяла огород, сняла первый урожай — лук, редиску, репу и морковь — и вчера утром переехала на другую долину. Теперь мы полные хозяева. Надо сразу перекапывать свободные гряды, засевать их второй раз.

— Весь урожай, который мы соберём в нашей долине, будем возить в Коканд, в госпитали… Я знаю, тут среди вас есть немало ребят, которые мечтают о подвигах. На словах мечтают или на деле? Это мы увидим. Ребят разобьём на бригады. Бригады будут соревноваться. Кто станет лучше работать, тот на деле покажет свою любовь к Родине. Тот будет настоящим патриотом! Урожай в госпитали отвозить станете сами. Словом, с сегодняшнего дня мы с вами настоящие работники фронта. Бойцы!

Вера Михайловна стала читать списки бригад, выкликала ребят по именам. Дошла очередь до меня.

— Юлик Семёнов!

— Здесь! — крикнул я.

Осип Петрович вместе со здешним бригадиром, старым узбеком, сошёл вниз, они стали совещаться, а нам велели укладываться спать.

Когда по деревянной лестнице я вскарабкался наверх, на террасу, у меня мурашки по спине забегали, так тут было холодно. Это со снежных вершин спустился сюда холод. Ребята стелили на полу, на открытых террасах, кошмы. Я лег на свою кошму рядом с Партизаном, закутался ватным одеялом, долго дрожал, потом согрелся. Я уже засыпал, но вспомнил про горы, опять открыл глаза, чтобы поглядеть, какие они стали, и увидал на большой горе снова огонёк.

«Интересно, кто это живёт на горе?» — подумал я.

Красные цифры

После завтрака мы разбились на бригады, захватили лопаты, грабли, совки и отправились на участки. Бригадиром у нас была Иргашой. В бригаде со мной работали Зорька, Партизан, Гоша. Нам отвели участок между помидорным полем и джугаровыми джунглями, там, где я вчера любовался горами. Я поглядел на них и опять обрадовался. Днём они стали другие — весёлые, приветливые. До самых вершин их покрывали, как царапины, тропки. А на зелёных склоках ходили овечьи стада.

Оказалось, в нашей долине было четыре зелёных поля с высокой джугарой, кукурузой, тыквой и помидорами, да ещё много гряд с луком, редиской, морковью. А остальную землю надо было заново засевать.

Ребята в соломенных шляпах разошлись по всей долине.

Мы перекапывали гряды узбекскими лопатами — кетменями. Кетмень похож на широкую кирку. И взрыхлять им землю надо по-особенному — будто лёд колешь. Земля тут очень плодородная, но твёрдая, как камень, потому что воды мало.

Когда наша гряда была готова, мы с Иргашой пошли за свекольной рассадой в парники. В парниках, за домом, работал бригадир — маленький, как карлик, смуглый и добродушный узбек.

— Твой умеет свёкла сажать? — спросил он у нас. — Корешок рвёт, вода купает, земля сажает…

Старичок показывал, как надо сажать рассаду. Он сел на корточки около нашей гряды, ловко отщипывал ногтями розовый свекольный корешок, окунал его в ведро с водой и опускал в лунку. Скоро и мы научились так же управляться с рассадой.

На соседнем участке, где работал Славка, сеяли узбекский горох — маш, мелкий-мелкий, как зелёные дробинки.

Слева ребята разделывали гряды под огурцы, фасоль, красную репу.

А далеко в поле Садыков с ребятами сажал кабачки и синие баклажаны.

Я поглядывал на Славкин участок. Он тоже косился на мою гряду, а когда его бригада кончила работу раньше и отправилась обедать, задиристо крикнул:

— Эй вы, отстающие! На буксир не желаете?

— Молчи, воображала! — рассердилась Зорька. — Заважничал! Покажем ему после обеда, какие мы отстающие. Правда, ребята?

Мы решили обогнать к вечеру Славкину бригаду. Посадили первую гряду и тоже пошли на площадку перед домом обедать. За обедом ребята рассказывали новости. Здесь всем понравилось. Узнали, что за домом есть бассейн, вроде бочажка, куда вода стекает из арыков. Будет где купаться! Ребята, которые ходили с Садыковым на дальние участки, рассказывали про здешних громадных ящериц-желтопузов, похожих на змей. Ребята думали, что это жёлтые ужи греются на солнце, а когда подошли поближе, желтопузы выпустили маленькие лапки из-под брюшка и уползли. Рассказали ребята, что у подножия горы много тутовника, ежевики и дикой алычи — мелкой сливы. Всё уже поспевает. А до подножия горы совсем недалеко. Говорили, что, кроме нас, ни одна душа здесь не живёт. Только в горах, откуда воду в долину пускают, поселился водный техник. Его ребята встретили у подножия горы — он высокий, молодой, в шляпе грибом. На днях обещал приехать в лагерь. Велел получше смотреть за арыками, не засорять их.