Малая Бронная - [77]
Помолчав, Зина говорила почти шепотом:
— Знаешь, девонька, хожу в церковь, каюсь, кабы не я… жил бы, сама повезла его на погибель, и пуще того, осталась сверх срока. Ни утешения, ни прощения мне нету. Ничего не заменит живого Славика, даже бог, прости меня грешницу… Бывало, скажет: Зин, давай суп потом, а сначала я компот съем? А я нет, не велела. Да пусть бы он сто компотов…
Аля и не пыталась ее утешить, нечем. А Зина беззвучно плакала, потом ненадолго смирялась:
— На все воля божия. — И тут же взрывалась: — Тем бы, кто надумал эту треклятую бойню, так казниться, как я за Славика! — и опять поникала: — В мастерской присоветовали «приложиться» к бутылке, утешение будет. Пробовала. Не принимает душа спиртное, да и грех это. Одно утешает, несу все, что могу, в дом божий.
— В церковь? — не сдержалась однажды Аля. — Ты бы лучше в детдом.
— Там ангельские души, их бог наградит.
Выругав Зину в душе дурой, Аля поспешила в детдом к Люське. Но к девочке ее не пустили:
— Вы посторонняя. Сахар отдам на общий стол, — взяла пакетик пышная заведующая.
— Она же скучает, ей нужно, чтобы кто-то помнил…
— Здесь все скучают, мы не можем делать исключение.
Отчего она такая полненькая? Оттого. Сахар, конечно, себе заберет, от пайка такой не расползешься.
На другой же день явилась Мачаня с претензией:
— Ты зачем меня позоришь? Зачем явилась в детдом, да еще заявила, что Люська скучает? Я же ради нее устроилась в детский дом на полставки, музыкальным руководителем.
Вот и попробуй разберись, кто и почему… Зина не поверила в нежданную доброту Мачани:
— Себя прокармливает, теперь все лучшее детям и на фронт, она и придумала.
— Такая хитрющая присоска, — не без зависти сказала и Нюрка. — А детишки ей не в радость, свой мальцом по квартирам ошивался, кто покормит, у кого поспит.
У Али раздражение и против Мачани, и против Зины… Откуда? При маме ни о чем подобном не думала. Да просто ничего этого не видела, или мама так все объяснит, что тревога вмиг улетучивалась. А теперь самой разбираться, а это ох нелегко. Ведь надо справедливо.
Зина звала:
— Поживи у меня, тепло и еда есть. Мы ж с тобой одной бедой накрыты.
— Нет, не могу, я должна дома…
— И то, там все мамино.
Но не только это было причиной. Отпугивало, что Зина втянет в свою жизнь, полную суеверий и церковной медленной суеты, вгоняющей в безысходную тоску.
Ее спасение — учеба. Этого мама и хотела.
38
Горька листал учебник судебной психиатрии:
— Интересно все же… Слушай, подруга, возьми меня с собой на эту психиатрию, а?
Аля прикинула возможности: учатся с нею почти одни инвалиды войны. Каждый день кто-то не является на занятия: то перевязка, то заболел или рана открылась. Горька военный, ранен; это сразу видно. Занятия идут в Институте судебной психиатрии имени Сербского, туда их пускают по счету, верят старосте, а уж Осипа они знают хорошо. Значит, поговорить с Осипом.
— Попробую.
Ну, Осип такой человек:
— Пусть приходит, может, на юриста учиться станет.
Вечером Аля заглянула к Горьке. Он в комнате Мачани рассматривал журнал… мод!
— Анализируешь психологию модниц?
— Да, я аналитик и псих. Чем порадуешь?
— Завтра подъедешь к Институту Сербского, — она рассказала, как ему добраться. — К одиннадцати, без опоздания.
Сидит себе в тепле, у Мачани включен электрокамин, разрешение на который она выхлопотала для Люськи… И ничто Горьку не волнует, про ребят не спросил ни разу.
— Горь, а ты знаешь про Пашку и Славика?
— Все я знаю. И не береди душу. Неохота, понимаешь, лезть за ними в небытие, уже хватанул по горло.
— А где твоя мамочка?
— Ушла, чтобы создать условия.
— Какие условия?
— Нам с тобой. У нее гениальный план: ты хорошая девочка и с комнатой, следовательно, годишься мне в жены. Ну, как?
— До завтра.
— Почему ты не радуешься? Сделали предложение, а она… Мачанечка уверяла, что будешь счастлива.
— Делать тебе нечего.
В эту ночь Аля уснула поздно. На Горьку пеняла, а сама? Никому ни строчки. Не хотела сообщать о смерти мамы. Да. Но об этом можно и умолчать. Нет, никого она не забыла, но человек, видно, так устроен, что поглощается самым главным. Что у нее теперь главное? Горе. А у кого его сейчас нет? Вон Люська, кроха, а сколько пережила: родную мать потеряла под бомбежкой, нашлась другая, да поиграла в маму и обратно отдала в детдом, словно на прокат брала.
Или Зина. Одна-одинешенька терзается своей несуществующей виной. А попробуй ей скажи — взорвется. Может, ей эти муки нужны, больше в жизни ничего же нет.
А сама Аля разве одинока? Натка, Игорь — друзья, да и в юршколе понимают ее, и соседи. Не надо обижаться на жизнь, Зине куда тяжелее. Тяжелее — легче… Есть ли мера в горе, в страданиях?
Когда их группа подошла к калитке Института Сербского, возле нее уже стоял высокий солдат, опираясь на палку. Он отсалютовал ею, как саблей, Лиза заблестела глазами:
— Это твой друг?
— Детства, — уточнила Аля.
— Шикарный парень, познакомь.
Придержав Горьку за рукав, Аля представила его:
— Лиза, это Егор, герой войны, прошу любить и…
— Мне этого достаточно, — заулыбался Горька, и Аля увидела, до чего же он похож на Мачаню: чуть темные глаза под загнутыми ресницами, прямой нос, румяные тонкие губы, только у Мачани все миниатюрное, более мягкое. Что к нему притягивает девчонок? Красивый? Пожалуй. Но нет в нем главного, что мама называла стержнем, всегда его тянет куда-то не то чтобы на плохое, а на пустое. Лиза села с ним за один стол.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шабданбай Абдыраманов — киргизский поэт и прозаик, известный всесоюзному читателю по сборнику рассказов и повестей «Мои знакомые», изданному «Советским писателем» в 1964 году. В настоящую книгу вошли два романа писателя, объединенных одним замыслом — показать жизненные пути и судьбы киргизского народа. Роман «Белый свет» посвящен проблемам формирования национальной интеллигенции, философскому осмыслению нравственных и духовных ценностей народа. В романе «Ткачи» автор изображает молодой киргизский рабочий класс. Оба произведения проникнуты пафосом утверждения нового, прогрессивного и отрицания старого, отжившего.
Журналист Геннадий Прашкевич несколько лет работал с вулканологами на Сахалине, Курилах, Камчатке. С этим связано название его первой книги «Люди Огненного Кольца». Повести, составляющие этот сборник, написаны с большой любовью и самому дальнему краю нашей земли и людям, работающим там.
«Пути и перепутья» — дополненное и доработанное переиздание романа С. Гуськова «Рабочий городок». На примере жизни небольшого среднерусского городка автор показывает социалистическое переустройство бытия, прослеживает судьбы героев того молодого поколения, которое росло и крепло вместе со страной. Десятиклассниками, только что закончившими школу, встретили Олег Пролеткин, Василий Протасов и их товарищи начало Великой Отечественной войны. И вот позади годы тяжелых испытаний. Герои возвращаются в город своей юности, сталкиваются с рядом острых и сложных проблем.
В повести Ефима Яковлевича Терешенкова рассказывается о молодой учительнице, о том, как в таежном приморском селе началась ее трудовая жизнь. Любовь к детям, доброе отношение к односельчанам, трудолюбие помогают Жене перенести все невзгоды.
Рассказы Леонида Радищева (1904—1973) о В. И. Ленине вошли в советскую Лениниану, получили широкое читательское признание. В книгу вошли также рассказы писателя о людях революционной эпохи, о замечательных деятелях культуры и литературы (М. Горький, Л. Красин, А. Толстой, К. Чуковский и др.).