Максимка, Толик и каляки-маляки - [15]

Пришли на причал, закинули удочки, ждали.

Алинка расположилась чуть вдали, чтобы не мешать, рыбалка её совсем не интересовала, взяла книжку из дома, но не читалось.

Она сидела в жёлтом сарафане в горошек, белом платочке на голове, и болтала ногами по воде, потом легла на спину и смотрела в небо… хорошо…

Вдруг Алинка услышала какой-то шорох рядом, нет, не показалось, она притихла.

Через минуту-две на самый край причала из воды вылез маленький, симпатичный зверёк с чёрными, блестящими глазками, коричневой шерстью, с длинным плоским хвостом и смешными лапками.

Алинка хотела дать знак Мише и Алёше, но они уже увидели его, тоже затихли и смотрели на пришельца.

Это был маленький, любопытный бобрёнок, он стоял, не двигаясь, несколько минут, смотрел, изучал, потом решил, что пора домой, ловко нырнул и быстро поплыл к острову.

– Какой хорошенький, – улыбнулась Алина.

– Он в этом году родился, – ответил Миша.

Поймали в тот день пять подлещиков и четыре окунька.

* * *

И снова бегали на остров.

Когда шли обратно, забрели на полянку, сплошь заросшую незабудками, будто небо опрокинулось на землю и расцвело маленькими, голубыми цветами.

Алинка хотела набрать букет, но подумала, что завянет и не стала рвать.

– Незабудка – от слова «не забудь», – сказала она неизвестно кому, но оглянулся Миша.

Потом пришли на причал, с собой взяли первые яблоки – белый налив, удочки, книжки, но на этом волшебном месте хотелось только мечтать.

Ах, если бы, если бы знать…

Однажды увидели взрослого бобра, только голову и часть туловища, он плыл с берега на берег, зажав в зубах большую ветку ивы с листочками на конце.

Издали казалось, что он тащит букет для своей бобрихи… так Миша сказал.

Пошли первые колосовики, аккуратные, со светло-коричневой шляпкой, растущие семейками.

Миша знал грибные места, но пошли на причал.

На заброшенном стадионе когда-то давно была посажена липовая аллея, место солнечное, открытое, речка рядом.

И почему-то именно здесь, под высокими, старыми липами, как на грядке в огороде, росли первые подберёзовики, подосиновики и колосовики – хоть каждый день собирай урожай.

Маленькие грибы ребята не трогали, давали подрасти, а чуть позже собирали на грибной суп, на жаркое с грибами, луком и картошкой.

* * *

Зацвела вдоль речки и около старого причала белая, пушистая таволга и розовый кипрей, тётя Вера заваривая кипрей, называла его Иван-чай.

Отцвёл дикий шиповник, распускалась липа, и всё сильнее становился её медовый, сладкий запах.

Как-то Миша, Алинка и Алёша сидели на скамейке под цветущими липами и говорили о будущем.

– Я в высшее военное училище поступать хочу, может быть, в пограничное, но вначале хочу в суворовское училище пойти, – сказал Миша.

– Там конкурс большой, – сказал Алёша.

– А я в медицинский институт, давно решила, – добавила Алинка и задумалась.

По вечерам разводили костёр на участке, недалеко от дома, приходила тётя Вера, иногда дядя Коля, смотрели на огонь, языки пламени завораживали, разговаривали, и всем было тихо и радостно.

Иногда были особенно ясные, звёздные, ночи, короткие и светлые, как на севере.

В одну из таких ночей, когда все стали расходиться, к Алинке подошёл Миша и протянул ей небольшую коробочку.

– Возьми… на память обо мне.

– Спасибо.

Она открыла коробочку, там лежал солдатик, сделанный из металла и покрашенный разноцветной краской.

Краска местами стёрлась, местами её не было совсем, видно было, что солдатик старый и любимый.

– Зачем, оставь себе, тебе же он дорог.

– Тебе.

* * *

Вскоре приехал папа и отвёз Алину и Алёшу домой.

В августе того же года Миша поступил в суворовское училище, потом в высшее военное училище погранвойск, а потом он оказался в одной из горячих точек.

Родные получили груз 200.

В книжном шкафу Алины стоит солдатик, сделанный из металла, когда-то давно покрашенный разноцветной краской, теперь уже почти совсем исчезнувшей, рядом с солдатиком фотография.

На ней – старый причал, Алёша, Алина, Миша и счастье… просто было лето…

Впереди, на лихом коне

В те далёкие времена, когда по утрам дети просыпались с «Пионерской зорькой», когда девочки ходили в школу в форме с белым воротничком и заплетали косы, когда пионеры носили красные галстуки, а эскимо на палочке стоило одиннадцать копеек… в те далёкие времена одним из самых популярных кинофильмов был всё-таки «Чапаев».

В большой комнате, которую почему-то торжественно называли «зал», было два окна, напротив стоял большой диван, справа буфет с ажурными, белыми салфеточками на полках, слева трёхстворчатый шкаф, украшенный сверху семейством из семи мраморных слоников, в центре круглый стол с тяжёлой скатертью, над ним оранжевый абажур с кистями, а в правом углу комнаты на тумбочке находился небольшой чёрно-белый телевизор, по которому двойняшки Марина и Миша часто смотрели фильм «Чапаев».

Дом, в котором они жили, располагался в центре областного города недалеко от Москвы и был небольшим – два подъезда, двадцать четыре квартиры.

Во дворе дома у всех жильцов были деревянные сараи с погребом, где они хранили картошку в ящиках, а в больших дубовых бочках – квашеную капусту и солёные огурцы. Это было у всех.