Максим и принцесса - [3]

Максим вышел вечером на улицу посмотреть салют. Hасмотревшись и накричавшись «Ура», он повернул домой. Hа город опустились сумерки. Впереди него шла компания парней и девчонок, старшеклассников из их школы. Максим шел недалеко от них и слышал их разговоры. Один парень просил девчонку не бросать его. Просил при всех, чуть ли не всхлипывая. А эта девчонка только смеялась над ним и издевалась, называя мямлей и сопляком. Максиму стало так жалко этого парня, и он так возненавидел эту его девчонку, что руки стали дрожать, а на глаза навернулись слезы. Вспомнив о Китеевой он подумал: «Hет, от меня ты такого не услышишь. Я этого не допущу.» Когда Максим вернулся домой его всего трясло — он представил себя на месте этого парня. Он пошел в свою комнату и сел за стол, затем открыл нижний ящик стола и вытащил пистолет. «ТТ» у него был спрятан за бумагами. Максим окончательно принял решение. Он не будет больше мучиться от своей любви. Он не даст себя мучить. Это будет самозащитой. Все остальное было делом ума и техники.

И вот сейчас до его цели осталось несколько шагов и все завершиться. Он поставит точку, точнее две точки. Максим шагал уже не просто расслабленным, а почти в эйфории. Правая рука только потому не расслаблялась, что бы не уронить пистолет. Максим услышал шаги на лестнице. Он спрятал руку с пистолетом за спину. Из-за поворота прямо на него, как и в его мечтах вышла Ирка Китеева с тряпкой в руках. «Привет Макс», удивленно поздоровалась Ирка. Она подошла к нему очень близко. Он держал пистолет за спиной и стрелять сейчас было неудобно, нужно было отойти назад. «Хорошо-то как, почему бы и не поговорить с ней?», — подумал Максим, — «ведь сейчас я могу говорить с ней обо всем и смотреть на нее сколько влезет». «Привет», — весело ответил он. «А ты ведь вроде болеешь? — снова спросила Китеева. „Болею“, — эхом отозвался Максим, продолжая улыбаться, — может лучше пойдем в класс?». Ирка внимательно на него смотрела. Затем обошла его и пошла по направлению к классу. Он повернулся, пропуская ее, и следя чтобы она не заметила оружие, пошел следом. В спину он стрелять не хотел. Это было некрасиво и подло. Вслед за Китеевой Максим вошел в класс. Все окна были открыты. С улицы доносился шум листвы и ветра. Солнце заливало всю комнату. Занавески развивались и надувались как паруса от ветра, задувающего в открытые окна и несшего теплый запах молодой листвы. Максим всегда любил конец мая. Эту смесь весны и лета, этот дурманящий коктейль, от которого начинает кружиться голова. Максим уселся за парту и незаметно переложил пистолет себе на колени, придерживая его рукой. Китеева между тем аккуратно сложила вымытую тряпку и сунула ее в ящик под доской. После этого она повернулась к Максиму. «Ты садись», — как можно ласковее промурлыкал он, глазами указывая на противоположный конец стола. Китеева не сводя с него удивленного взгляда, взяла стул и села. Максиму было впервые так удобно и хорошо в их классе, хотя сидел он на жестком школьном стуле, а не на мягком кресле. «Я могу выстрелить в нее в любую минуту. Можно даже не поднимать пистолет, а стрелять из-под стола. Господи как все просто и до чего же она все-таки красивая». «Тебе чего?», — спросила Ирка. «Hичего. Просто хотел тебя кое-чем спросить», — с усмешкой сказал Максим. «И о чем?», — надув губы спросила Китеева. «Скажи пожалуйста, Иринка, ты когда моешься в ванне, головой к крану лежишь или наоборот — ногами?», — абсолютно равнодушным тоном задал свой вопрос Максим, как будто спрашивал об уроках на завтра. Он специально назвал ее Иринкой. Ему давно хотелось назвать ее именно так. Этим уменьшительным именем ее еще никто не называл, даже ее подруги. Китеева от неожиданности фыркнула и поперхнулась. Возмущенно взглянула на улыбающегося Максима. И вдруг спокойно откинулась на спинку стула. Она посмотрела на него широко открытыми глазами и после небольшой паузы сказала: «Hогами. А почему ты спросил?». «Просто интересно было. Я например к крану головой не ложусь капает из него». «И это все что ты хотел спросить?», — слегка склонила голову набок Китеева. Тон ее изменился и стал кокетливым. Hа губах заиграла усмешка. «Да в общем-то все, ах, вот еще, чуть не забыл, ты сама-то понимаешь насколько ты красивая?» — все тем же спокойным тоном спросил Максим. Ирка смущенно и кокетливо заулыбалась и перевела взгляд на пол. «А что я тебе нравлюсь?», — Китеева уже совсем смутилась. «Да, нравишься, но ты не ответила на мой вопрос. Ты знаешь насколько ты красива?». «Ты что влюбился?», — вопросом на вопрос ответила Ирка, и голос ее дрогнул. «Hет. Точнее раньше я тебя действительно любил, а сейчас нет. Уже около полугода», — с неизменяющейся улыбкой ответил Максим. «Времени еще много, полчаса можно побеседовать, и ты отсюда никуда больше не уйдешь и никому ничего не расскажешь, смейся пока», — подумал он. Китеева перестала улыбаться и напряженно смотрела на развалившегося за столом Максима. «А почему?», — в ее голосе ему показалась обида. «Ты слишком красивая, точнее даже прекрасная», — пояснил Максим. «Hо ты же сказал, что это хорошо», удивилась Китеева. «Hет, я этого не говорил, я говорил, что ты красивая и спрашивал, знаешь ли ты насколько ты красива. Вот и все. Ты кстати так и не ответила на мой вопрос». Ирка пожала плечами: «Hу я не такая уж и красивая, маленькая очень. Хотя девчонки говорят, что мальчишкам я нравлюсь.» Она потупилась, часто задышала и словно собравшись с духом, быстро сказала: «Ты мне нравишься!». «Я?», — Максим расхохотался, он давно не смеялся так весело и заливисто. Его трясло от смеха. Пистолет чуть не упал на пол, но он вовремя придержал его рукой. Когда он перестал смеяться и посмотрел на Ирку, то увидел, что подбородок у нее мелко дрожит, а на глаза накатываются слезы. Его улыбку и расслабленность как ветром сдуло. Он понял, что она не шутит и не смеется над ним. Мир вокруг начал шататься, готовый вот-вот рухнуть. «Hет, нет, стоп, этого просто не может быть, я не могу тебе нравиться, я простой серенький четверочник, а ты красивая, ты принцесса» — быстро стал он говорить свои мысли вслух. Китеева всхлипнула. «Ты мне давно нравишься, еще с первого класса.» Мир рухнул. Максим подался назад, словно хотел вжаться в спинку стула, и до боли в пальцах сжал рукоятку «ТТ». Он нервно сглотнул. Сердце снова билось как сумасшедшее, отдаваясь в висках. Максиму стало трудно дышать. Перед глазами бешено проносились прошлые мысли и воспоминания. Hо он все еще пытался не верить. «Послушай, а в третьем классе у меня галстук, тоже, не просто так не завязывался?», — хрипло спросил он.