— Ты сошла с ума? — Он махнул рукой в сторону шкафа. — Эта штука весит пару сотен фунтов. Чего ты добиваешься, пытаясь сдвинуть его сама?
Джулия удивленно подняла брови и, проигнорировав его вспышку, повернулась и стала снова толкать шкаф. Макс не мог поверить своим глазам. Он не привык, чтобы на его слова не обращали внимания.
Он потянул ее за руку и, развернув к себе, обхватил за плечи.
— Господи, Джулия, ты же беременна. Зачем тебе нужно двигать этот тяжеленный шкаф?
Она сдула со лба волосы.
— Я не инвалид, и с ребенком ничего не случится.
— Ты не будешь делать этого. — Чтобы избежать дальнейшего спора, он подхватил ее на руки и, сделав шаг к постели, бросил на матрас. Покачнувшись на пружинах, она села и, прищурившись, посмотрела на него.
— Макс, я отлично могу справиться сама…
— Куда ты хотела передвинуть его? — прервал он ее, направляясь к шкафу.
Девушка вздохнула и показала рукой.
— Вон туда. На пару футов влево от тебя.
Что-то бормоча о женщинах, не способных оставить вещи там, где они есть, Макс уперся спиной в шкаф и одним толчком передвинул его туда, куда она хотела.
— Ну что, довольна?
— Безмерно.
Откинув полы пиджака, он уперся руками в бедра.
— Почему ты не попросила об этом грузчиков?
— Тогда я об этом не подумала. — Джулия перекатилась на край постели и быстро встала.
Макс подошел к ней и заглянул ей в глаза:
— Я не хочу, чтобы ты поднимала или двигала тяжелые вещи. Понятно?
Она наклонила голову в сторону, светлые волосы рассыпались по ее плечами.
— Тебя это действительно беспокоит, Макс?
Он нахмурился.
— Конечно, меня это беспокоит. Ты будешь моей женой. Ты носишь ребенка, который станет моим наследником.
— О, как это трогательно.
Макс пристально посмотрел на нее. Откуда это разочарование в голосе? Что она ожидала от него услышать? Или — а это что еще более важное, хотела услышать?
Она заговорила снова, и Макс на время отбросил эти мысли в сторону. Он уже знал по опыту, что нужно быть внимательным к ее словам.
— Не надо меня нянчить, Макс. Я уже большая девочка, и сама могу о себе позаботиться.
— Но ты же беременна, черт возьми!
— Да. — Она улыбнулась. — Я знаю.
— И мне не хотелось бы, чтобы ты рисковала собой и ребенком из-за какого-то нелепого упрямства.
— Нелепого?
— Именно, — отрезал Макс, гадая, откуда у него вдруг появилась такая сверхзаботливость. Он только знал, что когда увидел, как Джулия толкает этот чертов шкаф, который весит в два раз больше, чем она сама, то почувствовал, как внутри него словно что-то оборвалось.
— Если мы поженимся, Макс…
— Если?
— Если мы поженимся, тебе придется смириться с тем, что я не позволю собой командовать.
— Какая жалость. — Почему его буквально трясет от эмоций? И какого черта он сознательно бросает вызов женщине, которая, как он знал, будет бороться с ним ногтями и зубами?
— Для тебя, — Джулия сделала к нему шаг и, откинув с лица волосы, посмотрела ему в глаза.
Да, она пытается выглядеть решительно и непоколебимо. Но этот блеск в глазах Джулии был таким сексуальным, что ему вдруг нестерпимо захотелось опрокинуть ее на кровать…
— Я прекрасно способна позаботиться о себе сама.
— Ты выходишь за меня замуж, — сказал он тихо, но твердо, — что делает заботу о тебе моей прямой обязанностью.
Она невесело улыбнулась.
— Ты рассуждаешь как средневековый феодал.
— Ну что ж, я могу с этим жить.
— А я нет.
— Тебе так трудно принять помощь?
Резко выдохнув, Джулия сдула упавшую на глаза прядь.
— Я не говорю о помощи, Макс. — сказала она, не отводя взгляда от его лица, словно пытаясь передать ему свои мысли. — Я и пришла к тебе, потому что чувствовала: ты можешь защитить меня.
Что-то сжалось у него в груди от этих простых слов. Макс знал, что в деловых кругах его уважают и его коллеги, и даже соперники. Знал, что данному им слову верили. Но в личной жизни его ранили так глубоко, что он не мог позволить себе давать никаких обещаний, которых хотели от него женщины.
Макс считал себя холодным и думал, что был в ладу с самим собой. Но тем не менее эти несколько слов, сказанные Джулией, значили для него больше, чем он мог бы в этом признаться. Ледяная стена вокруг его сердца рухнула, пронзив его своими осколками. И в то же время где-то в уголке его сознания здравый смысл шептал ему: она пришла к тебе, потому что знала: ты поможешь ей, даже если она беременна от другого мужчины. Она пришла к тебе за помощью, но солгала тебе. Почему? Потому что знала, что ты сделаешь для нее все, или потому, что думала, будто с ее положением в обществе она делает честь для тебя?
Но имело ли это значение?
Он получил то, что хотел.
Ее. И наследника, которого она родит. Макс все еще продолжал беспокоиться об отце ребенка. Что, если он вернется и станет требовать своих прав на него? И если этот безымянный донор спермы изменит свое решение насчет ребенка, не захочет ли он снова и Джулию? Кто, черт возьми, мог бы не хотеть ее?
Его мысли прыгали, когда он шел к ней. Его взгляд не отрывался от лица Джулии, когда он говорил себе, что никогда не отпустит ее. Никогда не даст вернуться к тому, кто воспользовался ею, а затем оставил одну. Она теперь его. Так же как и ребенок.
