«Македонские легенды» Византии - [186]

.

Между тем патриарху нужно было бы помнить, если уж он заговорил о «древнем обычае», что во времена Вселенских Соборов и позднее легаты Римского епископа традиционно сидели выше всех остальных епископов и, конечно, сочли великим бесчестием, что их, послов Апостольского престола, попытались посадить ниже восточных митрополитов. Чтобы лучше понять возмущение легатов, вспомним об одном событии, которое произошло в Константинополе за 35 лет до этого. Тогда, в день Пятидесятницы, на одном из заседаний Константинопольского синода синкеллы Константинопольского патриарха категорически не пожелали садиться ниже митрополитов. С учетом того, что обыкновенно синкеллы патриарха являлись всего лишь диаконами, можно себе представить, что должны были чувствовать римские легаты в аналогичной ситуации!

Теперь о «неуважении императора». Нет сомнения, пассаж о якобы имевшем место случае оскорбления василевса Керулларий вставил «для красного словца», чтобы усилить негативное впечатление о римских легатах. Но в действительности все было как раз наоборот: император Константин IX Мономах неоднократно выказывал легатам свое благоволение и покровительство, и, вне всякого сомнения, никакого непочтения по отношению к нему послы папы проявить не могли.

Вскрыв послание, продолжает патриарх, он сразу же убедился, что письмо подложное, поскольку в нем приведены те же аргументы, которые ранее ему высказывал о практике Римской церкви Аргир. Наконец, перейдя к основным вопросам, Константинопольский архиерей раскрыл перед Петром Антиохийским «римские соблазны», опять пропуская вопрос о Filioque. Его искренне возмутило, что легаты пришли не дискутировать и не быть наученными Православию, а учить. В завершение Керулларий дает поручение Петру Антиохийскому изучить, действительно ли в восточных патриархатах имя папы упоминается в диптихах, и срочно сообщить о результатах в Константинополь.

Но что же так расстроило Михаила Керуллария, и можно ли было ожидать от легатов иной реакции на провокации патриарха? Послы прибыли не к нему, а к императору Константину Мономаху, и притом с присущим Риму чувством превосходства его духовного главы над всеми остальными патриархами. Почему вдруг они должны были изменить свою позицию и убеждения? Впечатляет и приказ Керуллария собрату по патриаршей кафедре, особенно режущий глаза на фоне рассуждений о «братской любви».

Ответное письмо очень не понравилось Константинопольскому патриарху. Конечно, Петр Антиохийский выразил свое недовольство якобы имевшим место вмешательством Аргира, светского лица, в дела Константинополя и Рима. Но затем антиохиец с откровенной издевкой начал исправлять грубые исторические ошибки Керуллария о папе Вигилии и времени VI Вселенского Собора.

Петр отметил заблуждения самого патриарха, говоря для смягчения «выговора», будто по неведению своего хартофилакса Керулларий не знает, что имя папы никогда не вычеркивалось из диптихов. И что он сам видел его в диптихах Константинопольской церкви лет 40—45 назад, когда приезжал в столицу. Действуя в духе икономии («домостроительства»), Петр очень осторожно и доброжелательно объяснил Керулларию различия церковных практик, не видя в римских обрядах ничего еретического. В конце послания Петр воззвал к братским чувствам Михаила и просил того простить ошибки Рима, если они и существуют в действительности, ради чести его предстоятеля[919].

Подытожив результаты, Михаил Керулларий с горечью констатировал, что бит по всем направлениям. В довершение всех бед приказом императора вновь открыли все латинские церкви в столице. Но тут римские легаты, до сих пор старавшиеся вести себя довольно осторожно, поспешили упиться собственной победой. Чувствуя покровительство императора, полагая себя абсолютно безнаказанными, они решились на публичную акцию, рассчитывая таким способом окончательно сломать патриарха и всенародно унизить его.

16 июля 1054 г. легаты явились в храм Святой Софии, когда там шла Литургия, выступили перед народом с гневными обвинениями в адрес патриарха, а затем положили на Алтарь грамоту об отлучении Керуллария и всех его сторонников от Церкви (!). Выходя из храма, они отрясли пыль на пороге и произнесли: «Пусть видит Бог и судит!»

Наступило длительное молчание. Наконец, пришедший в себя от шока патриарх велел диаконам принести грамоту и вслух перевести ее на греческий язык. В ней значилось, что Римская церковь, имеющая попечение обо всех Церквах, нашла в лице папских легатов Константинополь православнейшим и христианнейшим городом, равно как и императора – благочестивейшим царем. Другое дело – столичный патриарх, ежедневно распространяющий по всему миру плевелы ересей. Легаты назвали его в своем письме «симонианином», «арианином», «манихеем» и еще добавили с десяток подобных «звонких» определений.

Перечислив все вины Михаила перед Римской церковью и Православием, действительные и мнимые, легаты отказали ему в титуле Константинопольского патриарха (!) и анафематствовали его. Заключительная часть грамоты звучит следующим образом: «Михаилу, новообращенному и ложному патриарху, которого только смертельный страх заставил усвоить монашеские обычаи, прославленному своими ужасными преступлениями; Льву, так называемому епископу Охридскому; Константину, секретарю вышеназванного Михаила, который публично топтал латинскую литургию ногами; и всем, кто следует им в их заблуждениях и гордыне, если только они не раскаются, всем им анафема, как симонитам, северианам, пневматомахам, манихеям, валезианам, николаитам, арианам, донатистам, назареянам, как всем еретикам и, наконец, как дьяволу и всем его слугам. Аминь, аминь, аминь!»