«Македонские легенды» Византии - [184]
Одновременно с этим папа дал поручение Гумберту срочно подготовить указанное выше исследование, которое получило наименование «Диалог римлянина с константинопольцем», в котором следовало привести аргументы в пользу главенства Римского епископа в Кафолической Церкви. Само собой разумеется, сопроводительное письмо, с которым посылались «Диалоги», было намеренно оскорбительным и адресовывалось «Михаилу из Константинополя и Льву из Охрид, епископам».
В «Диалогах» анонимный «римлянин» упрекал «грека» в том, что он и его соотечественники превзошли наглостью всех еретиков, безумно навязывая свое мнение Апостольской кафедре, за что даже анафематствует оппонента. Затем латинянин детально и зло критиковал литургические обряды Восточной церкви, в частности: вырезание евхаристического Агнца на проскомидии, причащение Тела и Крови Христовой с помощью лжицы, обвиняет греческих священников в том, что те якобы закапывают или бросают в колодец непотребленные Святые Дары, не допускают к причастию женщин в период естественного очищения, не разрешают крестить младенцев ранее 8 дня после родов и т.д.[910] Стоит ли говорить, что это послание произвело ожидаемый эффект?
Но если между главами двух Церквей уже мелькали молнии скорого раздора, официальная, дипломатическая переписка между двумя дворами в течение всего 1053 г. не выходила за рамки приличия. В скором времени папа получил письмо от императора, в котором тот решительно был настроен крепить единство союзников в борьбе против норманнов. Его активно поддержал Аргир, ужаснувшийся тому, что все многолетние труды заключить союз между Константинополем и Римом пошли прахом.
В ответном послании понтифик именует василевса «желанным блюстителем мира», радуется обещанной поддержке, но при этом недвусмысленно высказывает недовольство Константинопольским патриархом, который разом анафематствовал всех, служащих на опресноках.
Несмотря на старость и нежелание вступать с патриархом в открытую борьбу, на этот раз император устроил архиерею жесточайший выговор. Правда, чтобы смягчить гордого патриарха, император тут же пообещал Михаилу Керулларию договориться с понтификом, дабы тот признал за ним титул «Вселенского архиерея», и Керулларий сделал вид, что согласился. Он даже направил в Рим некое примирительное послание, не дошедшее до нас, а также письмо Петру Антиохийскому, в котором отмечал «добродетели, благородство и просвещенность» понтифика.
Бесспорно, Лев IX прекрасно знал, кто является истинным автором этого «вселенского» заговора. Но вскоре полученное послание Константина IX Мономаха, в котором император искренне сожалел, что узнал о махинациях патриарха слишком поздно, и обещал сделать все возможное для восстановления мира в Церкви, развеяло последние сомнения[911].
И тут, что называется, Льва IX «занесло». В новом послании на имя своего Константинопольского собрата, отвечая на просьбу императора примириться с Керулларием, он категорично отказался признать «Вселенский» титул столичного патриарха: «Не чудовищно ли это требование, любезнейший брат? Церковь Римская, глава и мать всех церквей, не будет иметь членов и дочерей? И как же она может тогда называться главой или матерью?»
Понтифик справедливо упрекал зарвавшегося патриарха, что тот, желая стать «восточным папой», так же как Римский епископ папой Запада, безосновательно пренебрег честью и достоинством остальных патриарших кафедр, унизив Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского архиереев. «К какой опасности ты стремишься – это очевидно для всякого здравомыслящего человека»[912].
А в письме к императору Мономаху папа просил и даже требовал вернуть Римской церкви спорные (по его мнению) епархии, переданные ранее Константинопольскому диоцезу (все-таки в этом отношении Керулларий оказался прав!). Кроме того, чтобы окончательно закрыть обидную и оскорбительную для себя тему, папа отправил в Константинополь своих легатов: кардинала Гумберта, автора упомянутых выше «Диалогов», родственника императора Генриха III, канцлера Римской церкви Фридриха и Амальфитанского архиепископа Петра.
Это было очень неразумно с его стороны – если папа действительно желал восстановить мир в Церкви, то нельзя было требовать от больного царя немедленного разрыва с могущественным патриархом. Кроме того, легаты, направленные Львом IX в Константинополь, никак не подходили для мирной миссии. Гумберт даже в Риме прослыл греконенавистником, а двое других послов участвовали в битве при Чивитате и были кровно обижены на византийцев, что те не пришли на помощь латинянам[913].
По пути легаты остановились в Апулии и имели аудиенцию у Аргира. Тот, давно находясь в ссоре с Керулларием, посоветовал не искать встречи с патриархом, а ограничиться визитом к императору. Увы, это был очень плохой совет, не учитывающий реального положения дел – патриарх по-прежнему явно довлел над императором на политическом олимпе. Наконец, в апреле 1054 г. это обреченное на провал дипломатической миссии посольство прибыло в Константинополь[914].
Не оставляя надежды устранить причину ссоры, не зная о тайных интригах патриарха и его участии в подготовке послания Льва Охридского, Мономах принял легатов очень торжественно и отвел им помещение в одном из своих дворцов. Напротив, Керулларий всячески уклонялся от встречи с ними и по собственному признанию принял их всего один раз, причем аудиенция закончилась форменным скандалом, который был довольно грубо инспирирован патриархом, целенаправленно унизившим латинян в своей резиденции. Не обошлось и без протокольных претензий.
