«Македонские легенды» Византии - [185]

Незадолго до приезда легатов патриарх получил послание от Иоанна Трана, в котором тот уверял Керуллария, будто папа, как мудрый и выдержанный человек, настроен весьма дружески к Константинополю и жаждет мира. Но официальное послание понтифика, полученное им от легатов, было написано в жестком, бескопромиссном тоне. Тогда Михаил Керулларий заподозрил, что посланники подменили письмо во время остановки у Аргира, его извечного противника – конечно, это было безосновательное подозрение. Затем патриарх развил свою мысль: как всем известно, сказал он, папа находится в плену у норманнов, следовательно, если рассуждать логично, понтифик никак не мог направить легатов в Константинополь. А если это так, то Гумберт «со товарищи» – самозванцы (!).

В довершение всех бед 15 апреля 1054 г. папа Лев IX скончался, о чем вскоре стало известно в византийской столице. Новый папа, Виктор II (1055—1057), назначенный Генрихом III, о посольстве своего предшественника ничего не знал (для него, как и многих других современников, это посольство ничем не выделялось из череды обычных дипломатических миссий), а потому физически не мог подтвердить полномочия легатов. И Керулларий внутренне похвалил себя за осторожность и неторопливость[915].

В результате вместо мирных переговоров легаты были вынуждены занять настоящую оборону в той почти военной кампании, которую открыл на Римскую церковь Керулларий. И тут категоричный Гумберт, совсем не дипломат по своему характеру, на приеме у императора изложил публично и письменно точку зрения Римской церкви по наиболее спорным вопросам. Интересно, что хотя до этого дня тема Filioque едва звучала в переписке между двумя кафедрами, Гумберт начал именно с нее.

Опираясь на труды блаженного Августина, а также самого папы Льва IX на недавнем Соборе в Бари, он подготовил доказательсва исхождения Святого Духа от Отца и Сына, а всех, исповедующих иную точку зрения, именовал «духоборцами». Правда, легат признался в том, что «гречишки», как выразился латинянин, стоя перед царем (самое уместное время и место!), предъвили Римской церкви греческий и латинские тексты Символа Веры без этой вставки, и бронзовая таблица, на которую они нанесены, хранится испокон веков в базилике святого апостола Павла в Риме[916].

Практически сразу же после этого Михаил Керулларий ввел в бой свой «резерв» – уже упоминавшийся выше полемический трактат преподобного Никиты Стифата, на который Гумберту пришлось отвечать экспромтом. Следует признать, ответ кардинала поразил всех своей грубостью и несдержанностью. Без всякого смущения он назвал монаха «глупейшим ослом, дерзнувшим сокрушить чело льва», «столетним мальчишкой, скорее Эпикуром, чем иноком, которому уместнее жить в театре или в лупанаре, чем в монастыре», «вероломным навозником»; а затем предал анафеме.

Очевидно, и после этого император не терял надежды завершить переговоры-диспут миром, а потому уже 24 июня 1054 г. Мономах со свитой и легатами посетил Студийский монастырь, где находился Стифат. Тот был настолько сломлен и раздавлен авторитетом римских послов и приездом василевса, что сжег свою книгу, предал анафеме изложенные в ней взгляды, и вообще всех недоброжелателей Римской церкви. После чего был принят легатами в церковное общение. На следующий день преподобный Никита явился во дворец, где остановились легаты, и возобновил свои анафемы на хулителей Римской церкви[917].

И тогда Керулларий попытался подключить к борьбе патриарха Антиохии Петра II (1028—1054). Он направил Петру срочное послание, в котором говорится буквально следующее. «До меня дошел слух, что как ты, так и Александрийский и Иерусалимский патриархи возносят имя папы в церковных диптихах. Странно видеть такое неведение, особенно в тебе. Известно, что со времен Святого Вселенского VI Собора и на все будущее время имя папы в наших церквах было вычеркнуто из диптихов по той причине, что тогдашний Римский папа Вигилий не желал придти на тот Собор и провозгласить анафему на сочинения Феодорита и Ивы. С того времени и доныне (поразительно! – А.В.) папа был отлучен от Кафолической Церкви. Вот почему нам показался невероятным слух о поминовении папы».

Невероятно – то ли по незнанию, то ли по умыслу, но Керулларий совершенно переврал события, «приписав» папу Вигилия (537—555), жившего во времена императора св. Юстиниана Великого, к VI Вселенскому Собору (680—681 гг.) и «открыв» факт его анафематствования.

Затем Константинопольский патриарх «объяснил» Петру Антиохийскому свою версию размолвки с Римом. Якобы он, желая мира, направил папе письмо, которое перехватил Аргир и от имени Льва IX подготовил подложный ответ, какой и был вручен в Константинополе императору и лично ему надменными римскими легатами.

«Пришедши к нашей мирности, – продолжает Керулларий, – легаты проявляли всяческую спесь и заносчивость, и никакого приветствия не оказали нам, никакого поклонения головы и обычного поклонения (? – А.В.) от них не было. Они не хотели и слышать о том, чтобы сидеть с нами в официальном заседании ниже митрополитов, как бы это следовало согласно с изначальным обычаем, считая это величайшей для себя обидой. Даже и императору они никакого почтения не оказали»