Макаки в полумраке - [3]
Кто-то бредет по ночным переулкам,
Видно, с бессонницей дружит давно...
В этом пространстве, морозном и гулком,
Слышно - снежинки стучатся в окно.
Валерий Ходулин, туляк, Владимир Фомичев, смоляк, Михаил Шаповалов, волгоградец, Иван Савельев, москвич, Борис Бурмистров, кемеровец, ну, и к каждому прислонить по Владимиру Бондаренко? Дудки им... И вообще - зачем русскому народу столько русских поэтов? Есть же гыгыкающий на сцене Петросян. Талантливейший комик перестроечной эпохи!.. А Борис Бурмистров унынием занят:
Спит спокойно гордый внук славян,
Родину отдав на поруганье.
Борис, друг мой, Петросян же есть, Петрося-я-ан-н! Ну, чиво ты? Вон сколько русских за пределами России мыкается?
Молчи, брат, молчи...
У Дома Советов
За день до расстрела Дома Советов Ельциным и его бандитами мы с поэтом Иваном Савельевым у порога Дома Советов, переживая трагедию России, тихо и нервно уточняли собственные разочарования и надежды:
-Нет, Иван, мы не победим. У нас мало ума. Вон, послушай, как Горячева зачитывает имена командиров дивизий и кораблей, приславших телеграммы поддержки? Она же подставляет их, Ваня!.. Через час их арестуют, вот!
- Валентин, победим! Ведь Ельцин - продолжение Горбачева. А в народах СССР и России к ним ненависть выше Гималаев. Победим, Валя, победим!
Позже я встретил Ивана Савельева, похудевшего, бледного, горького: - Эх, Валя, ты, оказалось, прав. Не хочу жить, Валя, какую Родину у нас отбирают мерзавцы?! - И он отвернул от моих глаз лицо. Да, правильно - в лице душа и смысл человеческой судьбы видны. Не иначе. Годы прогремели над нашей несчастной Россией, но русский поэт, прекрасный поэт Иван Савельев не поколебался в ненависти к предателям, а любовь и верность его к Родине - еще острее, еще неодолимее и еще победнее!
Не предвидится сна.
Коротаю все ночи без сна я:
Заболела душа -
и поэзия стала больная.
Ей микстуры не дашь,
не излечишь, молясь и стеная:
Заболела страна -
и поэзия стала больная.
Спасибо тебе, брат мой! Ты сказал то, что мучит меня - народ наш заболел, Родина наша, православная, краснофлаговая, обелисковая, горная, орлиная, черемуховая, соловьиная, заболела: от взорванных соборов и сбитых с куполов золотых крестов - тяжко ей дышать. От мародерства Льва Бронштейна и Яши Свердлова, от лагерей и пыточных камер Ягоды - нет сна у нее и покоя. От звериного визга и рыка Адольфа Гитлера, дотопавшего через братские могилы наших отцов и братьев до Сталинграда, - сердце до сих пор стонет у нее. И стон этот я в твоих стихах и поэмах слышу!..
Летит неумирающе Земля
Сквозь звездный шлейф во мраке онемелом...
Куда ушли мои учителя?
Каким душа их мучится пределом?
Учителя наши - Пушкин и Лермонтов, Некрасов и Блок, Есенин и Маяковский. Учителя наши - Недогонов и Твардовский, Наровчатов и Орлов, Исаковский и Львов, Ручьев и Гумилев, Васильев и Федоров, учителя наши - погибшие поэты на праведных дуэлях и в гвардейских окопах, учителя наши - не коротичи и не гангнусы: они даже в приятели нам не сгодились!
Смотрю и вижу, как в сиянье звезд
Сергей Есенин с млечного откоса,
Не отыскав отеческих берез,
Комет целует огненные косы;
Как Маяковский, пламя мятежа
Не погасивший, мечется упрямо,
Как блоковская гордая душа
Смирилась у колен Прекрасной Дамы.
Стою у прибывающих могил
И чувствую, едва прикрыв ресницы,
Что Пушкин никуда не уходил
И не уйдет, покамест свет струится.
Молодец!!! Дочитать до конца хочется это стихотворение: оно - о совести о душе русской, о крыльях орлиных русского витязя, которого не остановить прошлым и грядущим гитлеровцам! Оно - о звездном русском национальном свете! Пути нашем звездном! Бессмертии нашем!
Пока горит Полярная звезда,
Что на ресницах у ночей промокла,
Он светом стал, чтоб Муза никогда -
Пока жива Россия - не умолкла.
И потому слышны - недалеки!-
На всех просторах Родины притихшей
Его шаги - воздушные шаги
Поэзии, духовных благ добывшей...
Духовных благ, а не ваучеров Чубайса, не фабрик и заводов, не отчей землицы, отобранной у народа горбачевско-елъцинскими бандюгами, Земли, овеянной молитвенным светом обелисков. Русскую Землю - не отобрать!..
Я ценю и защищаю творчество Ивана Голубничего и Максима Замшева, я ценю и защищаю творчество Евгения Юшина и Александра Дорина. Я ценю и защищаю творчество Владимира Бояринова и Валерия Хатюшина. Ценю и защищаю, напоминая, утверждая, восхищаясь творениями Ивана Акулова и Бориса Можаева, Виктора Астафьева и Константина Воробьева, Федора Абрамова и Ивана Стаднюка. Мне часто говорит известный поэт, русский патриот Аршак Тер-Маркарьян: "Валентин, что ты за человек? Ты больше нас всех пишешь об ушедших. Они ведь тебе уже ни в чем не помогут, а ты не забываешь о них, какой ты благородный, a!..».
Мы ни детей, ни внуков не щадим,
Мы сделаем за водку что угодно.
Мы всенародно лодырей растим,
Трудягу убиваем - всенародно.
Почти - кричит Иван Савельев стихами и поэмами! И я не могу забыть благородства Бориса Леонова и Виктора Чалмаева, Евгения Осетрова и Виктора Петелина, Олега Михайлова и Леонида Ханбекова, Сергея Поделкова и Георгия Маркова, Юрия Бондарева и Михаила Луконина - я обязательно всех назову, всех! - кто поддерживал и поддерживает нас, поэтов русских: мы - разных поколений люди, мы, живые и ушедшие, окроплены единой слезою Матери нашей - России! Мы - не те, о ком сказано Иваном Савельевым!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.