Магия лжецов - [48]

Некоторое время мы говорили ни о чем: откуда он родом, где учился, как ему преподается в Осторне. Одним словом, о всякой малозначимой чепухе, чтобы разговорить его перед основными вопросами. Первые несколько минут он ничего не спрашивал обо мне: ни в какую школу я ходила, ни кого я знаю, ни пыталась ли я сотворить заклинание, взяв за основу губку из медленно растущих корней. Он просто отвечал на мои вопросы, говорил о себе, о своей преподавательской деятельности и книге, которую пишет. Все было легко.

Мне даже ни разу не пришлось соврать.

Но когда наша светская беседа свелась ко мне, я быстро сменила тему: это знак, что пора переходить к сути дела. Я прервала его вопрос о том, откуда я приехала, открыв папку на странице с его биографией. Выражение его лица сделалось напряженным, как только он увидел свою фотографию. Отлично.

– Итак, Стивен. Я полагаю, вам известно, почему я здесь?

Кивнув, он облокотился на стол: пытался заглянуть в папку. Но я закрыла ее раньше, чем он что-то сумел рассмотреть.

– Вы расследуете смерть Сильвии, верно? – почтительно произнес он с серьезным видом. В мою голову закралась мысль: вдруг у меня сложилось о нем ошибочное представление.

– Проясняю некоторые вопросы, – уклончиво ответила я, чтобы он не заблуждался насчет своей важности.

– Какая жалость, что она решила вот так поиграть с огнем. – Мужчина пожал плечами. – Некоторые люди просто не созданы для теоретической магии.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаете, Сильвия была замечательной и все такое. По-настоящему дружелюбной, очень милой. Это особенно здорово, ведь девочкам необходимо с кем-нибудь поговорить. Ну, сами знаете, о происходящих в их телах изменениях, о контроле рождаемости и прочих вещах. – Я проглотила подступившую к горлу желчь, когда он снова подмигнул мне. – Но… она преподавала охрану здоровья. Она была школьной медсестрой. Далеко не самой яркой звездой в созвездии Осторна. – На этих словах его глаза сверкнули – теперь понятно, кого он считал самой яркой звездой. Я мысленно поздравила себя с тем, что все-таки не ошиблась в нем.

– Вы сказали, контроль рождаемости?

Тофф поиграл бровями.

– В Осторне применяется комплексный подход. Здесь детям обеспечивают настоящий медицинский уход. Никаких насильственных методов, однако мы регулярно проверяем их на венерические заболевания, проводим тесты на беременность и профилактику. – Последняя часть предложения прозвучала словно из речи с важного собрания. Говоря это, он в очередной раз мне подмигнул. Я уже начала подозревать, что у него может быть невыявленная патология, при которой он не способен держать оба глаза открытыми дольше нескольких минут. – Если вам вдруг понадобятся презервативы, просто позвоните мне: я знаю, где они хранятся. – Вот оно – свидетельство моего непревзойденного самообладания: я вежливо кивнула ему в ответ, вместо того чтобы попросить его зашить себя в холщовый мешок, чтобы я могла вышвырнуть его в океан.

Я даже улыбнулась ему. Александрия Декамбре могла бы гордиться этой улыбкой.

– Вы преподаете, напомните мне… английский язык, да? Он входит в курс немагического обучения?

Мужчина кивнул.

– Хотя мне нравится думать о нем как уже о некоей магии. Я учу детей создавать из ничего нечто – с помощью одной лишь силы…

– А вы двое ладили друг с другом? – Я прервала его поток рассуждений прежде, чем он углубится в рассказ о своей способности будоражить юные умы.

Он покосился на меня, закусив передними зубами нижнюю губу.

– М-м, да. Мы ладили о-очень хорошо.

Я вопросительно выгнула брови.

– У вас что-то… было?

– Нет, нет. Официально – ничего. Но между нами, знаете, была такая химия.

Я кивнула, вспомнив слова Табиты о том, как сильно Сильвия его ненавидела. А потом вспомнила об упомянутой Диланом вскользь крупной ссоре и решила немного его подтолкнуть.

– Значит, вы трахались? О, простите… – Я виновато улыбнулась. – Скорее, «спали вместе».

Напуганный моей прямолинейностью, он похлопал глазами. Его взгляд метнулся к моему телефону, записывавшему наш разговор. Затем он, будто хотел собраться с мыслями, помотал головой.

– Э-э, нет. Мы не делали ничего такого. Вместе.

Я старалась сохранять бесстрастное выражение лица, пока делала записи в своем блокноте, но внутренне ликовала. Так приятно было переиграть его в его же игре. Что еще важнее, именно это и нужно было сделать. Чтобы ему вновь пришлось восстанавливать свою уверенность в том, что он альфа-самец.

– Значит, ваша крупная ссора не была обычной размолвкой влюбленных? – Я специально подалась вперед, чтобы он мог посмотреть, насколько сильно открылось мое декольте.

– Крупная ссора? – Он нацепил довольно убедительную маску «я не знаю, о чем вы толкуете» – поджатые губы, сведенные вместе брови. Я с заговорщическим видом улыбнулась ему.

– Разумеется. Ваша крупная ссора в первый учебный день. Которую слышали ваши ученики. По всей видимости, это наглая ложь.

Он рассмеялся.

– Ах, это! Боже мой, я совсем о ней забыл. Там действительно не было ничего серьезного, я даже…

– Все равно расскажите мне о ней, – перебила я. И снова улыбнулась. – Чтобы я передала этим детям, когда снова зайдет разговор: им не о чем беспокоиться.