Магический мир философии - [40]

Юнг не дает однозначных онтологических характеристик, он не говорит «жизнь после смерти это факт», но он указывает на то, что тема выживания Я после смерти постоянно приходит к нам из бессознательного, которое порой знает гораздо больше, чем наш рациональный ум. Он приводит также ряд примеров из собственного опыта, когда он переживал личностный контакт с запредельным и, говоря эзотерическим языком, с близкими ему «развоплощенными духами».

Юнг считает, что для человека пожилого и больного должен существовать миф о смерти, поскольку разум указывает ему только на мрачную яму, в которую ему предстоит спуститься. Именно миф о смерти позволяет человеку двигаться не в никуда, а следуя за архетипом, и именно так плавно входить в смерть. В свете же вечности смерть – это свадьба, где душа соединяется с недостающей половиной и обретает целостность. Совершенно очевидно, что в отличие от Ялома Юнг щадит своих пациентов и стремится облегчить их движение в неизвестность ( может быть и в Ничто, но кто знает?). Он не требует от них изменений и развития, когда они стоят на краю своего земного пути, а дает им духовный посох, чтобы опереться, и духовный факел, чтобы осветить себе путь. Это глубоко гуманно и позволяет быть человеку только человеком, не требуя от него героических сверхусилий.

Правда, Юнг не обещает своим пациентам райских кущей, молочных рек и кисельных берегов. Как мы знаем, ему с юности было свойственно остро переживать раздвоенность мира, его противоречивость, демонизм, наличие темной стороны. Поэтому, предполагая, что иная жизнь – это жизнь психическая, он утверждает, что мир, в который мы вступаем после смерти, будет велик и ужасен подобно Богу и всей известной нам природе. И все-таки речь идет не о смерти «самой по себе», а о другой жизни, пусть даже полной новых страхов, опасностей и испытаний. Юнг дает своим пациентам надежду, хотя по существу оставляет за ними право самим определяться в своем мировоззренческом подходе.

Третий подход к смерти, способный оказать терапевтическое воздействие на индивидов, охваченных ужасом перед неизбежным концом ( своим и своих близких), это подход, который я условно назову трансперсонально-холистическим. Он включает множество разнородных идей и практик, которые подводят человека к мысли о том, что он напрасно так сильно боится смерти: она есть, и в то же время ее нет. Смерть – лишь переход, трансформа, изменение онтологического статуса субъекта.

К ним можно отнести собственно трансперсональную психологию, представленную в нашей стране прежде всего работами Станислава Грофа. Как известно, Гроф опирается на опыт измененных состояний сознания многих своих добровольных соратников, а также на свой собственный, и формирует новую мировоззренческую парадигму, согласно которой наше Я не заперто в теле и не разрушимо с его разрушением, а выступает проявлением мирового духовного первоначала. Чтение работ Грофа само по себе психотерапевтично, так как аргументированно предлагает версию практического бессмертия, огромных перспектив, открывающихся перед сегодняшним эмпирическим человеком. Другой автор, Кен Уилбер, пытается даже конкретизировать путь личности-монады через «волны бытия», рассматривая, какие трудности, страхи и испытания могут ждать нас на духовно-психических путях, через какие условные «смерти» мы должны пройти, следуя тропой восхождения от одного состояния личностной идентичности к другому состоянию.

К трансперсонально – холистическому направлению можно отнести и все виды эмпирических практик общения с нашими «развоплощенными» собратьями: зеркальные кабинеты в духе Р.Моуди, астральные выходы по образцу Р.Монро, спиритическое и медиумическое общение, представленное в нашей стране именем В.М.Запорожца, а также инструментальные транскомуникации, широко развитые как в западных странах, так и у нас. В России несколько лет назад была создана Ассоциация инструментальных транскоммуникаций, имеющая свой сайт в Интернете и собирающая разнообразные эмпирически проверяемые свидетельства выживания Я после смерти физического тела. Получить внятное радиосообщение «с той стороны» от узнаваемого собеседника – это ли не радикальное «лекарство от страха»? Это ли не могучая психотерапия, отодвигающая прочь все страшилки нигилистического мировидения, все химеры тотального уничтожения?

Конечно, можно высокомерно отмахнуться от всех этих многообразных поисков доказательства нашего бессмертия, от борьбы со страхом перед Ничто, но, на наш взгляд, это было бы проявлением неумеренной самонадеянности, да и гордыни ( оставлю себе и другим путь страдания, но не откажусь от усвоенных в юности атеистических взглядов!) Собственно, именно от гордыни страдает А.Камю в знаменитом своем эссе «Миф о Сизифе», где он отказывается от обращения к религии просто потому, что хочет уповать только на свой разум, понятый в данном случае весьма узко…

Разумеется, во всех перечисленных направлениях высказывается позиция, прямо противоположная подходу Камю, Ялома и экзистенциальных терапевтов, которые явно или неявно придерживаются материалистических взглядов, утверждающих господство Небытия над человеческим существом. Трансперсонально-холистическая линия, опираясь на древние мистические идеи, строит свою онтологию, создает собственный метафизический проект, в свете которого Небытию нет места в мире, полном цветения жизни, ее ньюансов и взаимопереходов.