Магический мир философии - [38]

Популяризатор должен не просто понять, что же хотели сказать нам философы, но доступно это донести. Для этого авторская проблема должна быть артикулирована четко и внятно, строго и подряд приведены основные аргументы автора, даже если в оригинальном произведении они разбросаны на тысячу страниц. В некоторых случая стоит прямо следовать авторской логике, в некоторых – сшивать фрагменты мысли, нанизывая их на созданную пересказчиком нить. Детали и отступления можно опускать, если они прямо не работают на прописываемую идею.

Очень важна работа с понятийным аппаратом, который нельзя совсем проигнорировать. Здесь то как раз и стоит вопрос о языке. Пересказывая авторскую тему, популяризатор может пользоваться иными словами, но он должен разъяснить читателю содержание главных и постоянно работающих в тексте терминов автора. Приведу пример. Если пытаться популярно ( к примеру, для юношества!) пересказать «Бытие и Ничто» Ж.-П.Сартра, то необходимо растолковать, что: «в-себе» – это природа, объективность, вещи, обстоятельства; «для-себя» – это сознание, мыслящий, волящий человек; datum – конкретные обстоятельства, осмысленные и освещенные целью; «нереализуемое» – то, объективное, что не может быть субъективно пережито. Возможно, это попахивает упрощением, но без такого упрощения просто никто ничего не сможет понять. Иное дело, что популяризатор должен дать читателю объяснения, отчего это Сартр – автор нормальных пьес и романов, вдруг заговорил на таком специфическом философском наречии и каким авторским целям это усложненное наречие служит.

В принципе, «Бытие и ничто» вполне можно, даже следуя тексту, пересказать на доступном языке. У самого Сартра есть в этом тексте абсолютно ясные и яркие фрагменты, которые не нуждаются ни в каком пересказе и их нужно просто цитировать. Но все вокруг этих фрагментов должно быть прояснено для «обычного читателя», увязано с судьбой автора и его характером, с обстоятельствами его эпохи, а быть может, и личной жизни. Кстати сказать, в нашей стране уже издано на русском языке достаточно много западных изданий, да и отечественных изданий по западному образцу типа «Вся мировая философия за 90 минут» или просто о сложном. Не надо с презрением отмахиваться от них. Они информативны, интересны, доступны для понимания и весьма привлекательны. Конечно, их язык отличается от языка пересказываемых авторов, но это отличие работает на понимание, а не против него.

И последнее: в размышлениях профессиональных философов мы часто можем отметить акцент на теме вопрошания. Философия, мол, лучше ставить вопросы, чем дает ответы, поэтому главное – заставить человека задуматься, задаться вопросом, а внятного ответа он все равно не получит, пусть думает сам. Получается, что философия это некий «вопрошательный дискурс», где позитивному решению проблем нет места. Однако не одних вопросов люди ждут от философии. Также как клиент приходит к психотерапевту не для того, чтобы тот его «проанализировал», разобрал на части, да так разобранным и оставил, а приходит с целью внутренней гармонизации и улучшения своей жизни, читатель философской литературы берет книжку в руки не для того, чтобы увидеть одни вопросительные знаки, а чтобы получить спектр возможных ответов на свои, скорее всего уже назревшие вопросы. Дискурс популярной литературы – это дискурс «вопросно-ответный», иное дело, что ответов должно быть предложено несколько, может быть, на разных философских языках, а думающий читатель сам разберется, что именно подходит ему больше.

Рефлексирующий и обращенный к философскому размышлению массовый читатель – надежда философского сообщества – как за рубежом, так и в нашей стране. Будем стараться не обмануть его ожидания.

2007 г.

7. Психотерапия и смерть: заметки философа

Тема этого размышления, предлагаемого читателю – отношение к смерти, которое психотерапевт формирует у своих пациентов.

Смерть – конец жизни личности – это ситуация, столкновения с которой не может избежать ни один человек. Оба ракурса, под которыми является нам эта ситуация – угроза собственной жизни и потеря близких – являются глубоко травматичными для современного индивида, принадлежащего западной культуре. Нет того, кто не терял бы в ходе жизни дорогих и любимых, нет того, кто не страшился бы тотального Ничто, в котором по убеждению нынешней цивилизованной личности, растворяется все богатство нашей души, все надежды, чаяния и воспоминания. Жизненный путь каждого обрывается согласно этому взгляду в безликой внепредметной бездне, которую хоть зови вслед за Хайдеггером бытием, хоть ни зови – от этого она не становится ни безопасней, ни привлекательней. Мрачная и тревожная перспектива, трагический надрыв, печальная безысходность – вот те черты восприятия феномена смерти, которые характерны для наших дней, пронизанных сайентистским пафосом и атеистическим нигилизмом.

Экзистенциальная психотерапия, глубоко усвоившая идеи М.Хайдеггера и Ж.-П.Сартра, до определенной степени переняла ригоризм атеистического экзистенциализма, отвергающего любой иной взгляд на смерть, кроме стоического, согласно которому на абсурдность смерти надо мужественно смотреть, не закрывая глаз, не отрывая взгляда от перспективы тотального исчезновения человеческого Я. Нам необходимо осознать свою тревогу смерти, вывести ее на поверхность, сделать конкретным страхом, с которым можно вступить в конфронтацию, сняв те психологические защиты, которыми стихийно пользуются люди в обычной жизни.