Магический мир философии - [35]

Впрочем, надо заметить, многоголосица дискурсов в немалой степени тяготит самих современных авторов. Мои «походы» по франкоязычным философским сайтам в Интернете убедили меня в том, что на родине Сартра, Дерриды и Лакана основная часть философов склонна следовать классике: изучать мыслителей Нового времени, почитать феноменологию, размышлять о философских проблемах внятно, рационально и с социально-практическим уклоном.

Каким же образом современные философы, говорящие на разных концептуальных языках, могут понимать друг друга? Мне кажется, что при всей важности языка как формы донесения и огранки мысли, в основе философского взаимопонимания все же лежит не сам по себе язык, а интерес к конкретной проблеме и концептуальный подход к ней ( та самая «идея», о которой мы писали в начале статьи). Именно поэтому взаимопонимание представителей разных концепций наилучшим образом выстраивается вокруг проблемы. В этом смысле можно выделить:

Проблемы метафизики;

Проблемы общества;

Проблемы внутреннего мира ( сознания, бессознательного, восприятия, переживания и т.д.);

Проблемы коммуникации;

Проблемы «практического влияния философии», а также этические, эстетические и иные философские сферы.

Конечно, «философские парадигмы» могут быть в еще большей степени несоизмеримы, нежели научные, но если они строятся вокруг содержательных сюжетов, понятных философам разных направлений, то философы могут до какой-то степени «транспонировать» свои философские языки в языки своих оппонентов или «иноконцептульных» участников диалога. Конечно, чтобы совершить такое транспонирование, нужно согласиться до какой-то степени редуцировать собственное, несомненно драгоценное, представление, перевести его в чужую систему понятий, неизбежно потеряв по дороге часть смысловых тонкостей. Но, видимо, это цена за выход во вне. В.Франкл, критикуя в свое время экзистенциализм, называл его «калейдоскопизмом»42, поскольку в калейдоскоп виден только калейдоскоп. Если философ хочет видеть не только узоры в «своем калейдоскопе», но и заглянуть в философские вселенные других людей, он должен отчасти пожертвовать вниманием к себе, своему видению и своему языку, эта умеренная жертва нужна для осуществления той самой «трансценденции» – в данном случае – к другим философским системам и дискурсам. В общем, для взаимоувязывания философских языков прежде всего нужна добрая воля самого философа, его активное желание найти взаимопонимание и общее поле для диалога.

Важно подчеркнуть, что в самой философии заложена принципиальная возможность понимания между различными авторами, и язык каждого из них не является здесь непреодолимым препятствием. Ряд лет назад в статье «Предварительные заметки к изучению средневековой эстетики»43 С.С.Аверинцев отмечал, что мы можем понимать мыслителей прошлого, потому что, несмотря на все различие времен и культур, в самой мысли заложен трансцензус – универсальность, преодолевающая частные характеристики. Этот трансцензус работает не только в отношении мыслителей античности или средневековья, он работает и в среде современных философов, которые хотя и живут в одну эпоху, но в полном смысле слова «говорят на разных языках».

Конечно, сам язык, в особенности отражающей специфику ментальности конкретной культуры, нельзя сбрасывать со счетов. Языки философов это ведь не только «языки философии», но и просто языки, национальные и культурные : так, санскрит – это не английский, хинди – не французский и не русский, а арабский литературный язык и вовсе имеет свою специфику, отличающую его как от арабских же диалектов, так и от индо-европейских языков. Работающий в Институте философии РАН профессор А.В.Смирнов44 в нескольких своих монографиях, посвященных логике смысла, доказывает, что логика самого строения арабского языка ведет нас по иному смысловому пути, нежели аналогичные рассуждения в рамках других языков. И тем не менее! Желающий понять – да поймет.

Непонимание между философами-современниками, да еще принадлежащими к одной – европейской – культуре, а порой и говорящими на одном национальном языке чаще всего упираются в то что их профессиональный дискурс отражает совершенно разные грани предмета, который вызывает их философский интерес. Разные языки обусловлены разными углами зрения. Это хорошо иллюстрируется при рассмотрении проблемы сознания, поскольку обращенные к ней философы принадлежат к разным философским школам, и когда они собираются вместе, например, на конгрессе, или конференции, то выступления часто сопровождаются недоуменными возгласами, хихиканьем, пожиманием плечами и кулуарными комментариями. Действительно, у феноменологов, марксистов, сторонников Серля и Деннета, а также последователей информационного подхода совершенно разный понятийный аппарат, производный от их способа рассмотрения проблемы сознания. Феноменологии толкуют о бытии внутреннего мира – ноэзисе и ноэме, интересуются способами полагания воспоминаний, суждений и образов воображения, а когнитивисты (кстати сказать, используя понятие интенциональности!) размышляют о функционально-физиологических аспектах мышления, о нейронных сетях и реальных поведенческих реакциях. Сторонники информационной концепции обсуждают способы кодирования информации, а марксиситы-ильенковцы беседуют о диалектических переливах и сознании как функции социума, о движении «по контуру предмета», создающем феномен идеального. Разные ракурсы – разные дискурсы – отсутствие единых позиций и общего поля для диалога.