Магический кристалл - [16]

— Погоди! Но мумии атланта тоже двести…

— Нет, это не ожившая мумия. Атлант никогда не умирал.

— Хочешь сказать, он был кем-то куплен как невольник?

— Да, он раб. Только бессмертный раб. Звучит невероятно, но это так. Он пережил не одно поколение хозяев, успевших родиться, вырасти, возмужать и умереть. И если бы только пережил! Он не постарел ни на один год, оставшись юным!… Более всего на свете потрясает время, август, и я сегодня ощутил его чудесную природу. Еще в детстве я смотрел на старые деревья и думал, они видели мое рождение и увидят мою смерть, оставшись стоять под солнцем, как стояли. И мне становилось так обидно, что я плакал и взывал к богам! И вопрошал, как же так? Я — человек! Мое тело сложнее и искуснее, чем древесина, я разумен, способен к созиданию, к творению вечного! Почему же все это погибнет и превратится в тлен, когда твердое, бездушное дерево останется живым и зеленым?.. Сейчас я стар, и у меня нет слез, но хочется плакать от радости. Лишь одно прикосновение к бессмертию, возможность лицезреть его, способны всколыхнуть самое огрубевшее и опустевшее сердце, август. Вот он, магический кристалл!

Юлий помнил Антония свирепым, когда верные императору когорты заливали мостовые кровью возмущенных свободных граждан Ромея; знал глубоко подавленным и удрученным, когда предали ближайшие сторонники, а за три часа до назначенной казни нашел его спокойным и мужественным. Видел будущего комита в тяжелый час поражения, когда его легионы бежали под натиском варварских полчищ, и в торжественный момент победы возле Эсквилинских ворот — нигде и никогда он не терял присутствия духа и суровой, отважной злости героя.

И только сейчас Юлий вспомнил, что ни разу не видел, как этот человек выражает радость и восхищение, когда он испытывает счастье.

Судя по мальчишеской, отвлеченно задумчивой улыбке и остекленевшему взору, наступил этот невиданный миг.

— Почему же до сей поры о живом атланте никто не знает? — осторожно спросил император, дабы не потревожить состояния Антония.

— Что? — комит будто проснулся. — А много знали о мертвом? Тем более мумия когда-то хранилась в регии… Когда мы думаем о хлебе и победах, но не получаем ни того, ни другого, становимся нелюбопытными. А чужие старые победы нас не вдохновляют, напротив, вызывают ненависть! И мы продаем то, что хранилось в музеумах… Все это длится третий век, наши думы и надежды уже становятся бессмертными, август. Чудесным для нас стал бы союз с Урджавадзой и поражение персов магическим кристаллом. А истинным чудом — победа над северными варварами!.. Что нам некий плененный двести лет назад исполин, проданный в рабство? Даже если он необычного, великого роста?… Когда мы уже забыли о самом императоре Марии, пленившем его!… Мы ценим прошлую славу, когда ощущаем блеск и величие империи. Когда же видим нищету, перекладываем вину на своих предков.

Полицейский караул, пришедший на пристань вероятно для того, чтобы исполнить судебное решение, стоял не шелохнувшись и более походил на почетный. Префект города все еще пребывал перед сходнями, даже не сделав попытки подняться на корабль. И к нему никто не выходил: будь такая заминка на театральных подмостках, публика давно бы уже освистала незадачливых актеров.

Но император наблюдал за всем этим безучастно, поскольку сознание сейчас было приковано к иному.

— Как же ты узнал о живом и бессмертном варваре?

В другой раз Антоний непеременно бы подчеркнул свой неимоверный труд во благо империи, дабы выгодно отличиться от консула — сейчас комит забыл и о соперничестве.

— Сегодня утром случайно встретил знакомого фискала. Он тяжбу ведет с хозяином. В наших законах нет указания, как брать налоги за бессмертных рабов. Тем более, если раб — атлант…

— Фискалы знали о нем?

— На то они и фискалы…

— Если ты обернулся в один день, значит, он недалеко от Ромея?

— Он высоко… В горах. Император излишне засуетился.

— Тогда немедля в путь! Я выкуплю его и приведу во дворец! И тогда Авездра перешагнет мой порог!

Комит остался неподвижным, как размякшая и оплывшая куча глины.

— Я хотел это сделать, август… Хотел войти к тебе и сказать — подними выше меч, Юлий… Но я, старый и опытный воин, не сдержал чувств. Думал, у меня их больше нет… Но взирая на этого юного и бессмертного человека, прикованного цепью, ощутил восторг! Коего не испытывал даже после побед!.. И тогда мой разум озарило… Да человек ли это?! Последние двадцать лет его не кормят и дают только воду, но он живет и еще выполняет тяжелую работу!… Я не сдержался, август. Хозяин в тот же час узрел, что я хочу купить не раба, а чудо света. И назвал мне цену…

— Он что же, безумен или слеп? И не знал, кого держит на цепи?

— За несколько поколений атлант стал привычен. Как мы привыкаем к вечным деревьям, к горам. Рождаемся и умираем, а они стоят…

— Кто хозяин?

— Один грек, владелец небольшой каменоломни. Его имя ты никогда не слышал — Минор. Его знают зодчие и скульпторы. Они всегда изумлялись, как этому греку удается добывать огромные глыбы мрамора без единой трещины и изъяна…

— Сколько же он затребовал?

— Нищета лишает человека всякой разумности. Сейчас никто не покупает мрамор, поэтому грек хочет заработать на этом один раз и много. Он будет питаться травой, но подождет. У него товар бессмертный, как камень…