Магазин, или Записки продавца - [12]
– А вы сами попытайтесь разгадать… – я специально выставила сонник таким образом, чтобы посетители могли ознакомиться с его содержимым.
Дама явно расстраивается от прочитанного и с негодованием ставит Миллера на место.
– А о любви у вас есть?
– Конечно, – оборачиваюсь к полке и понимаю, что “любовь” у меня представлена весьма своеобразно: “Мардона” Захер-Мазоха, “Путь самца” Трахтенберга, “Секс в большом городе”, “Дневник порнографа”… Растерявшись, вдруг вспоминаю о томике Фицджеральда.
– Вы не читали “Ночь нежна”? Тогда возьмите обязательно.
Дверь за посетительницей захлопнулась, магазин опустел, я заварила кофе и вспомнила историю, связанную с только что проданным романом…
В восьмидесятые годы старшие школьники сдавали ленинский зачет. Процедура состояла в следующем: учеников по очереди вызывали в класс, где за столом сидела тройка: завуч, директор и классный руководитель. Сначала полагалось сдать тетрадь с конспектами ленинских работ. Затем задавали вопросы: какую газету ты читаешь? – надо было ответить: “Комсомольскую правду”, какую телевизионную программу ты смотришь? – конечно, “Время”, и на вопрос, какой твой любимый роман, все тоже знали правильный ответ: Горького “Мать”. Я держалась правильного вектора, пока очередь не дошла до последнего вопроса.
– Твой любимый роман?
– “Ночь нежна”…- выпалила я.
Сбившейся с ленинского пути ученице директриса самолично написала замечание в дневник, после чего послала его по почте!.. родителям.
И вот по прошествии двадцати лет я продаю роман Фицджеральда как самое невинное произведение о любви, нашедшееся в моем магазине. Что бы сказали представители ленинской комиссии, зачитай я им отрывки из “Дневника порнографа”, который, кстати, продается во всех книжных магазинах на Невском?
Крайности как слева, так и справа бывают отвратительны. У людей, переживших несколько волн навязываемой нравственности, в конце концов формируется свой собственный кривой-косой, но выстраданный и чем-то обоснованный внутренний ориентир. Есть он и у меня, но предлагать никому не хочу. Нравственность – вещь личного пользования. Как зубная щетка.
Сутками зависая в Интернете, Кирилл переполняется стихотворчеством до тошноты…
– На сайте “Стихи точка ру” тысячи стихов. Я стал вводить через “поиск” часто встречающиеся образы, например, “сонный лес”, “голубоглазый небосвод”, и оказалось, эти образы встречаются у разных авторов сотни раз. Я даже хочу составить список штампов русской литературы, чтобы все начинающие поэты знали их и не использовали.
Кирилл пытается делать словарную революцию, не замечая, что куда как больше штампов не в литературных оборотах, а в сюжетных линиях. Это касается не только поэзии, но и прозы. Начиная читать детектив, едва ли не с десятой страницы угадываешь убийцу. Фантастика крутится вокруг одних и тех же избитых тем: добро и зло, соответственно красивые и некрасивые воины воюют то в вымышленных городах, то на затерянных планетах. Но основной стержень миллионов художественных произведений – это вариации на тему “любовь и смерть”. Любовь может быть бессмертной, смерть может быть от любви, любовь по случаю смерти, смерть по случаю любви… – ситуации не исчерпать. И главное, ни одному писателю, каким бы модернистом он ни был, не изобрести более цепляющие темы, чем эти две – самые древнейшие. На протяжении жизни читатель неоднократно меняет свое отношение к любви и смерти. В юности его волнует смерть от любви, в старости – любовь после смерти. Жизнь есть некий график удач и неудач, на котором заметны два ощутимых всплеска: вверх – любовь, вниз – смерть. Самое интересное, когда они тесно соприкасаются, когда не остается места для прямой, когда она обрывается…
Раньше мне казалось, что настоящий роман тот, над которым можно всласть порыдать. В юности я проливала слезы над “Оводом”, чуть позже над романом “По ком звонит колокол”. Сейчас из меня невозможно выжать слезу литературой. Оттого ли что пережиты жизненные трагедии, или с возрастом закономерно притупляется восприимчивость к написанным историям, но засмеяться над текстом проще, чем заплакать. В последнее время я больше всего ценю в произведении некое настроение, чувственную волну… Если авторы забывают добавить эмоциональный драйв в свой литературный пирог или не умеют готовить соответствующую начинку, текст кажется невкусным, сколько его ни пережевывай. По этой причине большую часть романов не читаю, а пролистываю. Слишком малая концентрация драйва. Не сшибает, не уносит… Музыка в этом плане насыщеннее, сильнее. Она непосредственно действует на нервные окончания.
В книгах всегда что-то недоговаривают. Каждый автор снимает небольшой слой понятного ему бытия, но не охватывает взглядом Вселенную. Ни от одного романа дух не захватывало, как от созерцания “Звездной ночи”.
От ежедневного общения альбом Ван Гога стал затертым и лохматым, как пляжная колода карт. Пришлось деликатно спрятать его в задние ряды. От моих частых взглядов даже краска потускнела на репродукциях. Я просто съела их.
На выходных, гуляя в парке, подруга развлекалась тем, что одушевляла вещи. Делалось это следующим образом. Раиса ловила в шапку первых проснувшихся шмелей или накидывала на них куртку. Главное, чтобы жук побывал, пожужжал как следует в нашей одежде, затем мы отпускали его. Вещь после проведенного ритуала становилась одушевленной. Игра безумно понравилась детям.
Больничные отделения: хирургия, кардиология, терапия...В каждом – разные люди, разные истории, разные судьбы. Повести Юлии Вертелы представляют больницу как поле боя, где идет сражение не только за жизнь, но и за человеческие души.
Юлия Вертела – родилась и живет в городе Пушкине. Окончила биолого-почвенный факультет Ленинградского государственного университета (ныне СПбГУ), работала в научно-исследовательских институтах биологического профиля. Печаталась в альманахе “Молодой Петербург”, “Литературной газете”, журнале “Петербургская свадьба” и в др.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.