Мафия заказывает - [2]

От рассказа Лили у Ильина возникли два противоречивых чувства: с одной стороны, неуправляемый, судимый за хулиганство Хомяк вполне мог всадить по пьяному делу нож отказавшейся от него девушке; а с другой — были же основания у сотрудников отдела по заказным убийствам и по борьбе с организованной преступностью заниматься этим делом. Хотя ведь и они могут ошибаться, а все гораздо проще, и виновен этот мерзавец Хомяк. Конечно, Ильину хотелось самому раскрыть преступление, отличиться и утереть нос сыщикам из вышестоящих подразделений.

К тому же к Хомяку Ильин имел особые претензии. Со дня возвращения из мест лишения свободы этот двадцатилетний парень повел себя строптиво и непочтительно. В первой же беседе о недопустимости правонарушений Хромов, прозванный Хомяком за полноватую коренастую фигуру и толстые щеки, злобно огрызнулся: «Как вел себя, так и буду вести. Никто мне не указ. Ныне свобода, и ты мне, опер, ничего не сделаешь, а прописать меня к матери вы обязаны!»

И Ильин считал, что будет вполне отомщен за оскорбления, если вновь «окунет» дерзкого парня в места лишения свободы. А сейчас и повод был подходящим, но что-то все-таки беспокоило Ильина.

«Пожалуй, все слишком просто. Такие опытные сыщики, как Кондратов с Антоновым, на рядовые происшествия не приезжают, это уж точно. Ну да ладно, у них свои заботы, а я попробую потянуть за эту ниточку». И, записав показания подруги убитой, он направился прямо за Хомяком. Тот не был важной шишкой, и с ним можно было не церемониться.

Следователь прокуратуры Павлов выслушал Ильина внимательно, затем, вздохнув, взял лист бумаги, разделил его надвое жирной чертой и сказал:

— А вот теперь давай посмотрим, что мы имеем. Слева запишем все свидетельствующее о виновности Хомяка, а справа — что противоречит этому. Вот что ты установил за последние часы: Хромов действительно приставал к Турбиной, что он и сам подтверждает; у него был нож с узким лезвием, пригодный для совершения убийства, — мы опросили группу людей, чтобы установить это. Он утверждает, что потерял этот нож как раз в день убийства; у него нет алиби, он говорит, что был пьян и не помнит, где находился в момент убийства, — все перечисленное дает основание подозревать Хромова. Не так ли?

Ильин кивнул, хотя, зная Павлова, не сомневался, что у того есть аргументы против.

И Павлов, сделав эффектную паузу, спросил:

— А что запишем в правой стороне? Что заставляет сомневаться в его виновности? Не знаешь! Любят эти сыщики-белоручки из вышестоящих подразделений нагнать туману и таинственности, не хотят своими особо секретными материалами ни с кем делиться. Впрочем, как и мы с тобой. — И Павлов весело с хитринкой подмигнул. А затем разъяснил: — Но мне-то они сказали, что это уже третье убийство, совершенное одним и тем же способом в Москве за последние месяцы. Киллер объявился в городе своеобразный. Надо же, слово-то какое неприятное, по-моему «убийца» и то лучше звучит! Так вот, сыщики с Петровки завели дело оперативного учета под условным наименованием «Сапожник», потому как орудует он сапожным шилом, очень ловко и аккуратно всаживая его в затылок жертвы. В одном случае шило обломилось, и орудие преступления было установлено. Есть оперативные сведения, дающие все основания полагать, что этот киллер — одиночка, работает по заказу крупных авторитетов. Ни в одну группировку он не входит, он вообще не из уголовников, а потому на учете не состоит. На него выходят, дают заказ с предоплатой, и он делает свое дело очень аккуратно. То ли ловок, то ли везет парню. Так вот, Алла Турбина была убита точно так же, как и две другие жертвы. Вот поэтому и Кондратов из МУРа, и Антонов из РУОПа примчались на это, казалось бы, рядовое убийство. А услугами этого киллера, как известно из болтовни в уголовном мире, пользуются люди из окружения Старика. Вот мы и запишем в правой стороне: «Убийство по заказу». И эта единственная запись портит ход наших рассуждений о виновности Хомяка. Верно?

Ильин молчал. Он разозлился на Кондратова и Антонова: могли бы и шепнуть, что к чему. Теперь с Хромовым что-то надо делать. Но что? Он уже задержан и находится в камере.

Павлов пожал плечами:

— Тут решай сам. Основания для задержания Хромова у нас, безусловно, есть. Ведь подозрения в отношении какого-то пока мифического Сапожника не могут быть единственной версией. Правда, очень уж смущает личность потерпевшей студентки-первокурсницы. Не отличница, но без троек, и школу закончила, и в институте учеба легко давалась. Семья вполне благополучная: отец — главный инженер на заводе, мать — в НИИ гроши получает, к фирмачам никакого отношения не имеют. Брат, правда, молодой журналист, но ребята покопались, установили, что никаких разоблачающих материалов не писал, специализировался исключительно по науке и технике. Вчера и сегодня сыщики с Петровки копаются в личной жизни девушки в надежде отыскать хоть какую-нибудь зацепку, и все пока понапрасну. Ничего! В связях, её порочащих, как говорится, замечена не была. Наши коллеги уже начинают думать, что имеет место ошибка в «объекте»: не того человечка киллер завалил. Но я думаю, что девчушку убили намеренно, и именно ту, которую намечали. Охотились здесь за этой молоденькой девушкой, в порочащих связях не замеченной. Вот в чем загвоздка. Поэтому нужно будет скрупулезно повозиться, просеять множество людей через сито проверок, и тогда, возможно, найдем зацепку. Сдается мне, мать жертвы может что-то ценное подсказать, да сейчас её трогать нельзя. Придется дня три-четыре, а то и больше выждать, пока в себя немного придет. Сейчас не лезь, горе чужое уважать надо. А сходи-ка ты в школу, где училась Турбина. Потолкуй с учителями, они многое о наших детях знают. А потерпевшая всего год назад у них училась. Сходи, поговори, может быть, что и всплывет. А пока давай параллельно поработаем и с Хромовым. Чем черт не шутит, и не такие совпадения в жизни бывают.