Мадам Мидас - [83]

– Могу сказать, где, – спокойно проговорил Гастон, садясь. – Со мною. Ты вскоре устала бы от нищеты на улицах и вернулась в свою клетку.

– Воистину, то была моя клетка! – горько согласилась девушка, притоптывая ногой. – Да, клетка, хотя и позолоченная.

– Ты становишься такой библейской, – иронически проговорил молодой человек. – Будь добра, перестань говорить иносказаниями и скажи, какое положение мы занимаем по отношению друг к другу. Прежнее?

– Господи, нет! – Китти вспыхнула.

– Тем лучше. – Ванделуп поклонился. – Мы вычеркнем минувший год из памяти, и нынче вечером я встречусь с тобой впервые с тех пор, как ты оставила Балларат. – Тут он с легкой тревогой осведомился: – Конечно, ты ничего не рассказала Мадам?

– Только то, что меня устраивало, – холодно ответила девушка, уязвленная черствостью и полным бессердечием этого человека.

– О! – с улыбкой отозвался он. – А мое имя прозвучало в твоем рассказе?

– Нет, – последовал отрывистый ответ.

– А! – Долгий вдох. – Ты благоразумнее, чем я думал.

Китти встала и быстро подошла к нему – спокойному и улыбающемуся.

– Гастон Ванделуп! – прошипела она ему в ухо с лицом, искаженным от обуревающих ее неистовых чувств. – Когда я познакомилась с тобой, я была невинной девушкой… Ты погубил меня, а как только натешился своей игрушкой, отшвырнул прочь. Я думала, что ты любишь меня и… – Она приглушенно всхлипнула. – Господи, помоги мне, я все еще тебя люблю!

– Да, моя Крошка, – ласково сказал Ванделуп, беря ее за руку.

– Нет! Нет! – вскрикнула Китти, вырывая руку. Яркие пятна вспыхнули на ее щеках. – Я любила тебя, когда ты был… Не таким, как сейчас… – Она презрительно усмехнулась. – Что ж, теперь мы покончили с сантиментами, мистер Ванделуп, и наши отношения отныне будут чисто деловыми.

Француз с улыбкой поклонился.

– Я так рад, что ты правильно понимаешь ситуацию, – негромко проговорил он. – Вижу, время чудес еще не миновало, если женщина может говорить здравые вещи.

– Меня не заденут твои насмешки, – ответила Китти, яростно глядя на него в сгущающихся в комнате сумерках, – я не та невинная девушка, какой когда-то была!

– Мне можно об этом не напоминать, – грубо сказал он.

Китти выпрямилась во весь рост при этом мерзком оскорблении.

– Берегись, Гастон, – тихо и торопливо проговорила она. – Я знаю о твоем прошлом больше, чем ты думаешь.

Ванделуп встал и приблизил к ее лицу свое, теперь такое же бледное, как у Китти.

– Что именно ты знаешь? – негромко, с силой спросил он.

– Достаточно, чтобы быть для тебя опасной! – с вызовом ответила девушка.

Они в упор глядели друг на друга, но бледное лицо женщины не побелело еще больше под сверкающим взглядом его глаз.

– Понятия не имею, что ты знаешь, – ровным голосом проговорил француз, – но, что бы это ни было, держи это при себе, или…

Он схватил ее за запястье.

– Или что? – храбро спросила Китти.

Ванделуп со смехом отшвырнул ее руку, мрачный огонь погас в его глазах.

– Ба! – весело сказал он. – Наша комедия превращается в трагедию. Я веду себя так же глупо, как и ты. – И многозначительно добавил: – Полагаю, мы поняли друг друга.

– Да, полагаю, поняли, – спокойно ответила девушка. – Никто из нас не должен упоминать прошлое, и оба мы без помех пойдем каждый своей дорогой.

– Мадемуазель Марчёрст, – церемонно проговорил Ванделуп, – я счастлив встретить вас после вашего долгого отсутствия… – Он весело засмеялся. – Итак, давай начнем эту комедию, потому что здесь… – Дверь открылась, и он быстро договорил: —…здесь появились зрители.

– Ну, молодые люди, – раздался голос Мадам Мидас, которая медленно вошла в комнату, – вы сидите в полной темноте. Позвоните, чтобы зажгли огни, мистер Ванделуп.

– Конечно, мадам, – ответил он, прикоснувшись к кнопке электрического звонка. – Мадемуазель Марчёрст и я возобновляли нашу былую дружбу.

– Как, по-вашему, она выглядит? – спросила Мадам Мидас, когда явился слуга и зажег газ.

– Очаровательно, – ответил Ванделуп, глядя на изящную маленькую фигурку в белом, стоящую под ярким канделябром. – Она прекраснее, чем когда-либо!

Китти сделала маленький дерзкий реверанс и залилась музыкальным смехом.

– Он ничуть не изменился, мадам, – жизнерадостно сказала она высокой серьезной женщине в черном бархате, которая ласково смотрела на нее. – Полон комплиментов, и ни один из них ничего не значит… Но когда же будет готов обед? Я умираю с голоду!

– Надеюсь, у вас есть персики, мадам, – шутливо произнес Гастон. – Когда я впервые встретил мадемуазель, она изнывала по персикам.

– В этом отношении я не изменилась, – беззаботно ответила Китти. – Я все еще обожаю персики.

– Я поджидаю мистера Калтона. – Мадам Мидас взглянула на свои часы. – Он должен прибыть с минуты на минуту.

– Это тот самый юрист, мадам? – спросил Ванделуп.

– Да. Просто обворожительный человек, – спокойно сообщила миссис Вилльерс.

– Я слышал о нем то же самое, – небрежно отозвался француз. – И вроде бы он как-то связан с бывшим владельцем этого дома.

– О, не говорите об этом, – тревожно попросила Мадам. – Когда я сюда вселилась, мне все уши прожужжали об убийце кебмена!

– Ой, мадам, не может быть, чтобы вы нервничали! – весело сказала Китти.