— Послушайте, я знаю, что должна была позвонить вам. Простите! Я как-то заехала в бар «У Сники Питса», но Тэннье была так на меня зла, что почти не разговаривала со мной. Так что я прошу прощения у вас обеих…
— Вы даже не попрощались с нами.
— Да. — Ее взгляд блуждал по поверхности моего стола. Ей, наверное, отчаянно хотелось курить, но ее, должно быть, останавливало отсутствие пепельницы. — Конечно, это непростительно, но я совершенно не могла ни с кем общаться. Я долго не могла осознать случившееся. У меня была жуткая депрессия, и я не хотела навязываться кому-то, пока не приду в себя.
— Я вас понимаю, — смилостивилась я.
— Спасибо. Вы знаете, меня все это просто шокировало. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, думала, что если когда-нибудь узнаю, что случилось с мамой, жизнь моя изменится, так что я сидела и ждала этой волшебной перемены. Но однажды я поняла, что все осталось как прежде — куча дерьма, да и только. Я продолжала пить и трахалась с кем попало. Мне все до смерти надоело!
— Что именно?
— Все. Моя работа, мой дом, мои волосы, моя одежда. Я обратилась к психоаналитику, но все время злилась по поводу денег, которые мне приходилось на него тратить.
— Ну и?
— Бросила лечение и опять чего-то ждала. А вчера я вдруг поняла, в чем дело. Я сидела за столом и печатала, как обычно, медицинские карты, когда мне пришло в голову, что первые семь лет своей жизни я провела, стараясь быть хорошей девочкой, чтобы мама любила меня и заботилась обо мне. Но это явно не сработало. Затем, после того как она сбежала, как все думали, я продолжала быть хорошей, надеясь, что она обязательно вернется.
— А когда она не вернулась?
Дейзи невесело усмехнулась и пожала плечами.
— Тогда я решила, что назло ей буду плохой и буду делать то, что мне нравится. Оказывается, она все это время была мертва, так что мое поведение ничего не могло изменить. Ни плохое, ни хорошее…
— И от этой мысли вы почувствовали себя лучше?
Она засмеялась.
— Нет, но я подумала, что если бы мама была жива… тогда она непременно вернулась бы домой. Ведь она бы очень соскучилась по мне и захотела бы взять меня с собой. Знаете, я вдруг поняла это, и от этой мысли мне стало так легко! Я поняла, что вовсе не отверженная и не брошенная. Я в это верю. Смерть лишила маму выбора, но у меня он остался.
Я посмотрела ей в лицо.
— Правильно. Мне нравятся ваши рассуждения. И что теперь?
— Я найду новую работу — может быть, в Санта-Марии или еще где-нибудь. Сомневаюсь, что брошу пить, но по крайней мере не буду кусать ногти. Что касается мужчин, то я решила, что лучше быть одной, пока не найдется тот самый, единственный.
— Великолепно.
— Спасибо вам. — Она глубоко вздохнула. — А теперь я бы съела сочный сандвич с сыром и салями. Я угощаю.
— С удовольствием, если на нем сверху будет яичница.
— Можете заказать, какой захотите. Тэннье сказала, что к нашему приезду разогреет гриль.
Что ж, наконец это дело окончательно закрыто и для меня…
