Два мертвых человека изменили направление моей жизни этой осенью. Одного из них я знала, другого первый раз увидела в морге. Первым был Пит Волинский, неразборчивый в средствах частный детектив, с которым я познакомилась когда-то, работая стажером в частном бюро расследований Берда и Шайна.
Я проработала на Бена Берда и Морли Шайна три года, набрав шесть тысяч часов, которые были нужны для получения лицензии. Эти двое были детективами старой школы, работящие, неутомимые и изобретательные. Хотя Бен и Морли иногда имели дело с Питом, они относились к нему без особого уважения. Он был непорядочный, неорганизованный и безответственный с деньгами. К тому же он постоянно донимал их, выпрашивая работу, поскольку его способность к саморекламе была минимальной, а репутация — слишком сомнительной, чтобы кто-то просто так рекомендовал его.
Берд и Шайн могли использовать его для длительного наблюдения или рутинного изучения документов, но его имя никогда не появлялось в отчетах для клиентов. Это не мешало ему появляться в офисе без приглашения или упоминать их имена в болтовне с адвокатами, намекая на близкие рабочие отношения.
Пит был человеком, который срезал углы и считал, что его коллеги поступают так же. Проблема была в том, что он оправдывал свое непорядочное поведение так долго, что оно стало нормой жизни.
Пита Волинского застрелили ночью 25 августа, на темном тротуаре, недалеко от птичьего заповедника Санта-Терезы. Это было как раз напротив кафе Кальенте, любимого места тусовки свободных от дежурства полицейских. Могло показаться странным, что никто в баре не слышал выстрелов, но звук музыкального автомата достигал 117 децибелл, почти эквивалент бензопилы на расстоянии метра. Редкие моменты тишины заполнялись грохотом кубиков льда в дуэли блендеров, в которых готовилась маргарита каждые четыре с половиной минуты.
Тело Пита не обнаружили бы до наступления дня, если бы не пьяный клиент бара, который отошел в тень отлить. Я услышала о смерти Пита в утренних новостях, когда поедала свои хлопья. Телевизор стоял в гостиной, у меня за спиной, больше для компании, чем для содержания. Я услышала его имя и обернулась, чтобы увидеть ночной снимок места преступления, огороженного желтой лентой. Когда приехала телевизионная группа, тело уже погрузили в машину скорой помощи, чтобы отвезти в офис коронера, так что смотреть было не на что. В резком искусственном свете серьезная женщина-репортер излагала факты. Родственники Пита должны были уже быть оповещены, иначе она не называла бы его имя.
Смерть Пита была сюрпризом, но не могу сказать, чтобы это был шок. Он часто жаловался на плохой сон и привык шататься по улицам в любое время. Согласно репортеру, его кошелек был украден, вместе с часами, поддельный Ролекс на фальшивом платиновом браслете.
Должно быть, грабители в наши дни не отличают настоящего от подделки, что значит, Пит погиб зря, не принеся убийце выгоды. Он всегда был склонен к напрасному риску, и это был только вопрос времени, пока Госпожа Удача не добралась до него и не столкнула с обрыва.
История второго покойника более сложна, и ее долго рассказывать, особенно из-за того, что факты накапливались медленно, в течение недель.
Мне позвонили в пятницу днем из офиса коронера и спросили, смогу ли я опознать труп неизвестного человека, у которого в кармане лежала бумажка с моим именем и номером телефона. Как я могла отказаться?
Каждая хорошая детективная история развивается в трех проекциях — что действительно произошло; что кажется, что произошло; и как сыщик, любитель или профессионал (ваша покорная слуга в данном случае) разбирается, что есть что.
Наверное, я могла бы объяснить, что из всего этого вышло, а потом вернуться назад, к телефонному звонку, но лучше, если вы испытаете все как я — один странный шаг за раз.
Это было 7 октября 1988 года, и дела были такими, как можно было ожидать. На государственном уровне расходы конгресса раздулись до 1 миллиарда, а государственный долг превысил 2 миллиарда. Уровень безработицы достиг 5,5 % , а стоимость почтовой марки подскочила с 22 до 25 центов. Обычно я стараюсь не придавать значения вещам, которые не могу контролировать. Нравится или нет, но политики не консультируются со мной по экономическим вопросам, сокращению бюджета или валового национального продукта, что бы это ни значило. Я могла бы высказать свое мнение (если бы оно у меня было), но, насколько я могу судить, никто бы не обратил ни малейшего внимания, так какой смысл? Моя единственная надежда — быть хозяйкой в своей маленькой вселенной, которая сосредоточена в городе в северной Калифорнии, в ста пятидесяти километрах к северу от Лос-Анджелеса.
Меня зовут Кинси Миллоун. Я — частный детектив, женщина, тридцать восемь лет. Я арендую для офиса двухкомнатное бунгало, с кухонькой и туалетом, на маленькой боковой улице в центре Санта-Терезы. Санта-Тереза — город с населением 85810 человек, минус двое погибших.
Я работаю сама на себя, и обычно занимаюсь розыском пропавших людей, проверкой прошлого, поиском свидетелей и иногда обслуживаю судебные процессы. Время от времени меня нанимают, чтобы найти документы для юридических, финансовых или имущественных споров. На более личной ноте, разрешите признаться, что я верю в закон и порядок, верность и патриотизм — старомодные ценности, которые могут показаться вопиюще несовременными. Еще я верю, что могу заработать на скромную жизнь, чтобы платить налоги, оплачивать ежемесячные счета и откладывать то, что осталось, на пенсионный счет.
![Погоня [журнальный вариант]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
