Лжедмитрий - [14]

Однако роптать было нечего. Божия воля была над Яремакой, Божия и над ними. Молили Бога об одном: чтобы навстречу попалась валка торговых людей. Чтобы увидеть перед собою удачливых беглецов из татарского плена. Чтобы догнали какие-нибудь люди, тоже спешащие на Сечь, но отправившиеся туда после хорошей и тщательной подготовки, с припасами еды и с оружием да с порохом. Чтобы, наконец, Бог совершил какое-нибудь чудо.

Однако время года стояло такое, что на эту дорогу никто не выходил. Беглецы и всякие прочие путники, если уж не сидели на месте, — выбирали, знать, иной какой-то путь.

Когда припекало солнце — нельзя было удержаться в сёдлах. Солнечный жар томил и вызывал перед глазами пёстрые видения. По степи, не приминая буйной травы и не объезжая одиноких деревьев, часто изломанных бурями, двигались бесконечные валки, в которых возницы были в разноцветных тюрбанах, в длинных одеяниях и в лёгких сапогах с загнутыми кверху носками. На возах зыбилось нечто пушистое, лёгкое и ломкое, так что возы передвигались бесшумно, словно игрушечные. А то покачивались, не удаляясь, огромные животные, на спинах у которых росли горбы, а между горбами сидели люди в ярких одеждах и скалили белые зубы при чёрных лицах...

Ворона спешивался первым, приближаясь к приречным вербам. Продвигаться старались так, чтобы река непременно оставалась по левую руку.

И вдруг, когда путники лежали в тени, на ближней возвышенности в небо ударил столб дыма и взметнулось хищное пламя. Тут же раздался топот копыт.

— Ба! — стукнул себя по лбу Ворона, вскакивая на ноги. — Да мы уже у казацких застав! Они тянутся до Белой Церкви, до Киева...

Дым и пламя означали, что на заставе увидели такое же пламя на другом, отдалённом кургане, расположенном в сторону Дикого поля. А там заметили продвижение татарской конницы и подожгли бочки с дёгтем, обложенные сухим хворостом.

— Что делать нам? — закричал Коринец.

Ворона знал ответ:

— Попробуем отсидеться на островах. Не для того добирались, чтобы на аркан попасть... Авось Бог смилуется.

Островов на реке насчитывалось достаточно. Их покрывала уже густая зелень.

Ворона немедля направил коней в речку. Дно попалось твёрдое. По мелководью продвинулись версту, другую и вплавь перемахнули на один из островов, расположенный у противоположного берега, скрылись под зелёным пологом.

Едва успели такое проделать, как чистое вроде небо, в полуденной стороне, стало на глазах сереть. По нему закудрявились чёрные полосы. Они росли и тянулись своими змеиными щупальцами ввысь, к солнцу. Солнце начало краснеть, будто перед закатом. В воздухе запахло пылью. Присутствие её каждый почувствовал в носу и в горле, и на зубах тоже.

— Сейчас покажутся, — сдавленным голосом сказал Ворона, неустанно следя за степью.

Берегом реки скользили стада сагайдаков. Сверкнули красными пятнами шкуры очень осторожных лисиц. В беспорядке прыгали ошалелые зайцы. Шарахались с криками птицы. Спасалось, кажется, всё. Разве что рыбы в воде оставались ещё безучастными к надвигавшейся беде.

— Татары не переходят на другой берег, — успокаивал серыми губами Ворона, не очень, кажется, доверяя своим словам. — Они всегда торопятся.

Конница выплеснулась из-за кургана неожиданно. На острове, впрочем, ничего вначале не увидели, кроме чёрной клубящейся пыли. Чёрное катилось уже по земле. Вскоре закрыло у берегов воду, оседая с шорохом на остров. И лишь тогда удалось различить отдельных всадников, которые забредали в воду, чтобы гортанными криками означить своё присутствие и снова исчезнуть. Лошади пить не хотели. Очевидно, орда поблизости пересекала мелкое озеро с тёплой солоноватой водой.

Как ни странно, но страшное шествие длилось недолго.

Путники на острове опасались, не выдадут ли их ржанием собственные кони. Они закрывали чуткие конские морды шапками и полами жупанов, руками гладили животным головы, глаза. И вдруг напряжение горячих конских тел увяло само собою. Животные принялись щипать траву. И тогда только люди окончательно поняли: нет уже на берегу прежнего гула. Гул застрял у них в ушах.

— Уже всё? — снова спросил, не поверив в новое спасение, Коринец.

Ворона отвечал ещё без особой уверенности:

— Это только крыло всего войска, если не крылышко. Где бы татары ни проходили, войско их уподобляется рыбацкой сети. Рассыпаются так, что ни одной человеческой души не упустят. И так до Киева доходят, до Москвы. Лет тридцать назад Москву дотла выжгли... Нам следует ещё выждать.

К вечеру пыль рассеялась, небо очистилось. Но зелень на острове — да и в степи вокруг, очевидно — посерела надолго.

Неподалёку за курганом, на котором дотлевали казацкие бочки с дёгтем, откуда над степью расстилался чадный дым, путники набрели на хутор — не ошибался Ворона. Но что это было за зрелище!

Человеческое жилище некогда возвели на берегу небольшого пруда. Его обрамлял молодой вишнёвый сад, а сад сторожили ряды высоких тополей. Утоптанный двор окружали хлевы и коморы. В хлевах, вероятно, содержалось много скота. Теперь же об этом можно было только догадываться.

Огонь уничтожил и хату, и все постройки. Везде дотлевали чёрные головешки.