Люсипаф - [8]

«Нет, сто процентов у него порча», — размышлял Пафнутий. — Если доберусь до тебя, то помогу, верь мне, — торжественно обратился он к раскачивающемуся вниз головой гиганту.

В дверь постучали. — Юра идет! — закричала Люси. — Влад, открой, а то у меня руки в муке. — Морг ты мой печальный, Морг ты маргинальный, — пропел тихо Пафнутий начало своей бесконечной песенки, где он собирал и эпиграммировал знакомых под видом вилок, ложек, кофейников и даже салфеток для вытирания рта. Обычно, он играл эти куплеты Люси, а она прикалывалась: «Хорошо, Влад, так их! Пером сатиры!»

В дверь между тем постучали еще раз, и Пафнутий отворил. Это был действительно Юра, но не тот. Маргинальный Морг кружился сейчас на скользкой мостовой, как опрокинутая мельница, проклиная Сатурна, себя и свою козерожью судьбу, а на пороге стояла Подруга.

— Можно?! Здравствуй, Владик! Ах, как вкусно пахнет! — потянула она носом.

— Входи, Юра, входи, — посторонился в дверях Пафнутий. — Мы тут Юру ждем, я думал — это он идет.

— А, Юру… — протянула Подруга, — ну, тогда я пошла.

— Нет-нет, — спохватился Пафнутий. — Заходи, заходи. Мы тебя сейчас на порчу проверим.

— На что? — не поняла Подруга, но со всем присущим женщине любопытством подалась вперед.

— Сейчас увидишь, важно раздевал ее Пафнутий. — У каждого человека есть астральное тело, — взяв Подругу под руку, провожал его на кухню Пафнутий, — и на это тело злые люди, колдуны то бишь, навешивают порчу. Она висит, скажем, на позвоночнике и жизнь коверкает. Но не бойся, мы ее снимаем.

— Так ты же еще не проверял, есть ли она у меня, — попыталась пошутить Подруга.

— Да я уже и так вижу, — чуть ли не махнул рукой от безнадежности положения Пафнутий. — Осталось только проткнуть твое астральное тело. И тогда она просто невооруженным глазом видна.

— А мне-то покажешь? — улыбалась Подруга. Но тут их уже встретила Люси:

— Ты зря улыбаешься, Юра! Здравствуй. — Здравствуй. — Я тоже сначала смеялась, и не верила, а потом, когда Влад у меня увидел… — Да, а мне-то можно посмотреть на свою порчу? — посерьезнев и, даже чего-то испугавшись, оглянулась Подруга.

— Не каждый это может видеть! — закрывая духовой шкафчик, изрекла Люси.

— Садись, Юра, — Пафнутий твердой рукой усадил Подругу на табурет. — Ты знаешь, сколько я учился, чтобы вот так видеть и исцелять?

— Нет, — растерялась обмякшая Подруга. — То-то, — продолжал Пафнутий, нагревая загогулины. — В течение трех месяцев, и даже больше, еженощно. Так что… А ты сразу — покажи… Ишь ты, — недовольно бурчал Пафнутий.

— О-хо! — вскрикнула Люси, когда загогулины над Подругиной головой не только скрестились, но и запутали руки Пафнутия так, что он не мог без помощи Люси их рассоединить. — О-хо, вот это порча!

Подруга, хотевшая было улыбнуться, вдруг моментально скукожилась. Еще на пороге жизнь казалась такой светлой, с чудесным запахом лимонного пирожка, старые знакомые… — и вот!

— Это что ж? — испуганно повернулась она к Пафнутию.

— Тихо, Юра, сейчас посмотрим, где она. Сиди спокойно, не двигайся.

Люси замерла. Подруге еще недавно, до того, как сесть на этот провидческий табурет, так хотелось лимонного пирожка! Такая вкуснятинка!

И вдребезги! Она застыла ни жива, ни мертва. Только чувствовала, как по позвоночнику ползет теплая ладонь Пафнутия, да видела, как Люси широко-широко раскрыла глаза и, тут же спохватившись, что пациент увидит ее реакцию, попыталась нормализовать свой взгляд. Но Подруга заметила и это.

«Каюк!» — подумала она, и в животе жутко резануло.

— Ой! — вскрикнула она. — Ой! — Влад, смотри! — бросилась к Подруге Люси. — Юра, что с тобой?! — Это порча! — членораздельно проговорил Пафнутий. — Как раз там внизу и висит. Собака! Подруга тем временем привстала с табурета, а Люси обхватила ее за талию и повела прилечь в спальню. Она заботливо уложила пациента и прикрыла одеялом.

— Хочешь пирожка, Юра? — по-матерински склонилась Люси к ней, и ее длинные волосы щекотнули Подругу.

— Не… Люси, — слабо простонала Подруга. — Спа…

— Ничего-ничего, — появился рядом Пафнутий. — Сегодня у нас что? Пятница? В понедельник придешь и снимем.

— А если до понедельника… — начала беспомощно Подруга.

Люси захрипела — ей что-то попало в горло. — Ничего, — продолжал, присаживаясь к Подруге на кровать, Пафнутий. — С такой порчей до понедельника не страшно. Чаю хочешь?

— Нет, — мотнула головой Подруга. — Который сейчас час?

— Три, — появилась Люси с заварочным чайником. — Ох, мне же еще в Университет. Совсем забыла! — начала подниматься Подруга. — А не опасно, Влад? — справлялась за Подругу Люси. — Нет, ничего, уже можно. Если надо, Юра, иди. Поднимайся и иди! Да здесь и недалеко. Но чтоб в понедельник…

— Да, конечно-конечно, — приходя в себя, заверяла Подруга. — До понедельника.

— Всего доброго! — в один голос пропели молодожены. И дверь захлопнулась.

* * *

— Степь мы отрезаем тебе, держи, Дима, — торжественно говорил Фефела, склоняясь над политической картой мира. — Громи там Мамая и желтолицую нечисть.

— Яволь, майн Фюрер! — Молодец, молодец. Грецию, Цока, вместе с морем получай. И распологайся широко, мы к тебе на каникулы будем летать.