Люмен - [67]

– Сабина, – зовет она, не глядя на нас больше.

Очевидно, это значит, что разговор окончен.

Сабина возвращается за нами, и мы спешно уходим вслед за ней, обрадованные тем, что наконец-то освободились от необходимости общаться с этой отвратительной женщиной.

– Ну, она приятная, – бормочу я.

Дэр поджимает губы.

– Я бы так не сказал.

И это еще весьма лестно с его стороны.

Этот момент, он кажется мне очень приятным, но приходится отбросить нахлынувшее ощущение душевной близости.

Я не могу.

Я не могу.

Сабина останавливается перед двойным дверным проемом с деревянными створками.

– Это были покои вашей матери, – сообщает она, – теперь они принадлежат тебе, Калла. Комнаты Финна будут в другой части коридора. А спальня Дэра в противоположном крыле дома. – Проговаривая все это, Сабина словно ожидает от меня какой-то особой реакции, но, не получив ее, ей остается только продолжить: – Ужин состоится в семь в столовой. Не опаздывайте. А теперь вам следует хорошенько отдохнуть.

Она разворачивается и уходит прочь по коридору, шаркая по полу своими крошечными ножками. Финн отправляется к себе в комнату, а Дэр смотрит на меня сверху вниз, такой высокий и стройный.

– Если хочешь, я могу побыть с тобой.

– Нет, – незамедлительно и твердо отвечаю я.

Он будто бы немного пугается и делает едва заметный шаг назад, продолжая смотреть на меня свысока.

– Просто… мне нужно побыть одной, – добавляю я.

И пока еще я недостаточно сильна, чтобы противостоять тебе.

Разочарование на секунду мелькает в его глазах яркой вспышкой, но, к счастью для него, он решает не давить на меня. Он лишь проглатывает свою обиду и кивает:

– Понятно. Я выжат как лимон, поэтому, пожалуй, вздремну перед ужином. И я бы советовал тебе поступить так же. Думаю, ты очень устала.

Я киваю, потому что в этом он, несомненно, прав: я ужасно утомилась. Он уходит, и я остаюсь совсем одна в длинном безмолвном коридоре.

Делаю шаг к входу в свою комнату, затем еще один, но клянусь всем, что есть ценного в моей жизни: я не могу сдвинуть дверную ручку ни на один миллиметр. Что-то тяжелое сгущается вокруг меня, обволакивает со всех сторон: наверное, мой собственный ужас. И я просто не могу сделать это.

Выражение лица Элеаноры всплывает в воображении, то, как она испытующе смерила меня своим взглядом, и я снова не могу дышать. Что-то обрушивается на меня – то самое мрачное нечто, которое я чувствовала по пути сюда. Мне кажется, оно здесь, толкает меня, я ощущаю его ледяные прикосновения.

Я знаю, все это не имеет ни толики смысла.

Что-то затягивает меня.

Оно зовет меня прямиком в комнаты, в которых когда-то давно жила моя мать.

Оказавшись там, я наконец опускаюсь в кресло, со всех сторон окруженная воспоминаниями о ней.

Глава 23

Покои моей матери такие же огромные, как и вся остальная часть дома. На стенах нет никаких постеров, которыми обычно украшают свои комнаты подростки, никаких сердечек с блестками, розовых телефонов или маленьких плюшевых подушечек.

Комната выглядит изысканно: зеленые стены, светлая массивная мебель. Тяжеловесная кровать накрыта несколькими слоями толстых одеял, сшитых из ткани того же зеленоватого оттенка, что и стены. Все здесь выглядит успокаивающе.

Но это отнюдь не детская, не комната подростка и даже не спальня молодой женщины.

Здесь не хватает духа юности.

Но несмотря на это, я ощущаю присутствие мамы во всех этих вещах.

Каким-то образом.

Вдруг я замечаю, что окружена окнами.

Они тянутся вдоль одной из стен, высокие, поднимающиеся от пола до самого потолка. Сквозь них в комнату проникает сумеречный свет, и я чувствую, будто я на виду у целого мира. Поднявшись на ноги, я задергиваю все шторы.

Теперь я чувствую себя немного более защищенной.

Мои чемоданы заботливо оставили рядом с дверью, поэтому я собираюсь с силами и начинаю разбирать их. Туалетные принадлежности я отношу в роскошную ванную комнату, и, стоя на белой мраморной плитке, я могу представить здесь мою маму так же реалистично, словно она все еще жива.

Что она по-настоящему любила, так это принимать ванну, а ванна здесь просто королевская.

Я представляю, как она сидела в ней часами, читая какую-нибудь хорошую книгу, и на глаза наворачиваются слезы.

Ее больше нет.

И я знаю это.

Я открываю дверь туалета, и на мгновение, всего лишь на одно мгновение, я могу поклясться, что уловила в воздухе аромат ее духов.

Она носила один и тот же парфюм ровно столько, сколько я ее знаю.

Я замечаю полку на одной из стен, и на ней стоят те самые ее духи.

Ее аромат.

Я прижимаю к груди заветную баночку, стараясь вдохнуть в себя побольше заветного запаха, и вместе с ним в мою душу, словно огненная буря, врывается поток воспоминаний о ней. О том, как моя мама смеялась, как она готовила печенье, о том, как она улыбалась, глядя на меня из-за страниц своих книжек.

Чувствуя, как горят от слез мои глаза, я возвращаю пузырек на место.

Он уже не вернет ее.

Я развешиваю свои блузки, футболки, кофты.

Раздается стук в дверь, и Сабина заходит в мою комнату с подносом в руках. На нем маленький чайник и чашечка.

– Я принесла тебе немного чаю, – говорит она тихо, опуская поднос на стол, – он тебя немного взбодрит. Путешествия никогда не бывают легкими.