Людвиг Витгенштейн - [53]
Во время летнего семестра 1947 года Витгенштейн решил уволиться, уехать из Англии и жить в одиночестве. Лето он провел в Суонси, раздумывая, куда отправиться дальше: в Ирландию или в Норвегию. Иногда к нему приезжал Бен Ричардс. В итоге Витгенштейн выбрал Ирландию. В сентябре – октябре он впервые за восемь лет поехал навестить своих венских родственников. Зная о послевоенном упадке, он со страхом готовился к встрече с родным городом, и не напрасно: царившее в нем опустошение шокировало его. Столица былой империи, в армии которой он когда-то служил, изменилась безвозвратно. Особенно деморализовали его бесчинства, грабежи и изнасилования со стороны русских в советском секторе оккупации. К тому же советские солдаты разорили дом, который он построил для Маргарете. Если у Витгенштейна и оставались какие-то иллюзии в отношении советского строя, то теперь они наверняка развеялись. Вернувшись в Кембридж, он подал официальное заявление об увольнении с кафедры в конце года, потом еще несколько недель провел в Тринити-колледже, работая над текстом по философии психологии, и наконец в начале декабря уехал в Дублин. Он сказал Малькольму:
«У меня нет ни малейшего оптимизма относительно своего будущего, но как только я уволился, сразу почувствовал, что это единственный естественный шаг, который можно было сделать»[241].
Глава 8. Нет ничего скрытого: «Философские исследования»
«Лис знает много секретов, а ёж – один, но самый главный». Исайя Берлин как-то воспользовался этой цитатой из греческого поэта Архилоха, чтобы объяснить разницу между двумя видами писателей и мыслителей, и даже более того – между двумя видами людей. Есть «ежи» – люди с централизованным видением, связной системой, универсальным принципом, с которым они все соизмеряют, и есть «лисы»: мысль последних перемещается на нескольких уровнях, они осознают удивительное богатство явлений и не пытаются встроить их в единую рамку. Берлин относил Платона, Данте, Гегеля, Достоевского к «ежам», Аристотеля, Шекспира, Гёте, Джойса – к «лисам», а Толстой был смесью «лиса» и «ежа»[242]. А Витгенштейн? Его тоже трудно однозначно отнести к той или иной категории. От природы он был «ежом», и об этом говорят его ранние работы. Так, в своем «Трактате» он, подобно всем великим европейским метафизикам, попытался объять все единой системой – от оснований логики до сущности мира. Однако, как предположил Питер Хэкер, в поздних работах Витгенштейн путем огромных интеллектуальных усилий превратил себя в «лиса»[243].
Раннее творчество Витгенштейна – хрестоматийный пример философии, выстраивающей некую систему; его атомистическая интерпретация сущности пропозиции стала основой, на которой он выстроил свою теорию логики, языка, онтологии, сознания и этики. Все это должно было быть спаяно одним ключевым предположением, а именно что сущность каждой элементарной пропозиции заключается в том, чтобы описывать возможный факт и быть независимым от любой иной элементарной пропозиции. Следовательно, все утверждения необходимо толковать как образ, даже те, которые вроде бы и не являются образами чего-либо. Таким образом, изначально философия Витгенштейна была аналитической в буквальном смысле: предметы и явления – не то, чем кажутся; их реальная скрытая сущность открывается нам, когда мы делаем шаг за пределы видимости и анализируем, то есть разбираем интересующее нас утверждение или факт на реальные составные части. Да, использовавшийся для этого метод – логический анализ – был новым, но задача или, скорее, мечта – раскрыть сущность вещей – была стара, как сама философия. Мечта эта заключалась в том, чтобы учредить философию в качестве метафизики – сверхнауки, раскрывающей фундаментальнейшие особенности мира с помощью самых строгих методов. Эту мечту, как считал поначалу Витгенштейн, он воплотил в своем «Трактате».
Однако, когда в 1929 году Витгенштейн попытался разработать программу логического анализа, о которой объявил в своей книге, он понял, что его мечта химерична. Само фундаментальное утверждение оказалось неверным: такие вещи, как сущность пропозиции, сущность языка, не существуют. Из-за этого все логическое, семантическое и онтологическое здание, столь тщательно возведенное им в «Трактате», развалилось как карточный домик. К 1932 году Витгенштейн отверг большинство своих первоначальных идей, причем отверг не просто конкретные идеи, но и вообще громадную часть своей прежней концепции философии. Основной пункт, оставшийся неизменным, – это его неколебимая убежденность в том, что философия не является наукой о мире: ее задача состоит в априорном прояснении языка. Среди важнейших различий между его первоначальными и последующими идеями – отказ от метафоры глубины и идеи скрытой сущности, ибо «нет ничего скрытого»[244] («Философские исследования» [ФИ], § 435). Все, чем интересуется философ, лежит перед глазами. Ему следует не зарываться глубоко в суть явлений, а, оставаясь на поверхности, рисовать их карту. География вместо геологии. Поверхность состоит из нашего языка и выражаемых им концептов, в том числе проблематичных с точки зрения философии, в частности «предложение» («пропозиция»), «смысл» («значение»), «знание», «способность», «намерение» («интенция»), «число» и т. д. Эти базовые понятия составляют нашу концептуальную рамку, решетку, через которую мы получаем знания о мире в жизни и в науке. Но поскольку Витгенштейн теперь считал, что ни одно из этих понятий не является более фундаментальным, чем другие, то и никакого анализа в старом смысле этого слова быть не может, то есть не может быть никакого выстраивания некой системы на базе какого-то одного фундаментального понятия («пропозиции» в «Трактате»), когда все остальные сводятся к нему, вытекают из него или им объясняются. Все, что философ должен делать теперь, это описывать. Он должен описывать, как релевантные для философии концепты соотносятся друг с другом, как «пропозиция» и «смысл», «знание» и «способность» и т. д. соединяются одно с другим. Новый описательно-соединительный метод очень похож на составление карты. Витгенштейн и сам использует географические метафоры в своем предисловии к «Философским исследованиям»; он, в частности, говорит, что суть его исследования «принуждает нас странствовать по обширному полю мысли, пересекая его вдоль и поперек в разных направлениях. Философские заметки в этой книге – это как бы множество пейзажных набросков, созданных в ходе этих долгих и запутанных странствий»
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.
Эрик Сати (1866–1925) – авангардный композитор, мистик, дадаист, богемный гимнопедист Монмартра, а также легендарный Вельветовый джентльмен, заслуженно является иконой модернизма. Будучи «музыкальным эксцентриком», он переосмыслил композиторское искусство и выявил новые методы художественного выражения. Но, по словам Мэри Э. Дэвис, автора книги, «Сати важен не только для авангарда, но и для фигур, полностью вписанных в музыкальный мейнстрим – например, для Клода Дебюсси и Игоря Стравинского», а его персона давно заняла особое место в музыкальной истории человечества. Настоящая биография не только исследует жизнь композитора, но и изучает феномен «намеренного слияния публичного образа и художественного дара» Сати, а также дает исчерпывающий портрет современной ему эпохи.
Дерек Джармен (1942–1994) известен прежде всего как один из наиболее оригинальных независимых режиссеров Европы, на счету которого дюжина полнометражных фильмов, более двадцати клипов (в том числе снятых для The Smiths и Pet Shop Boys) и три награды «Тедди» — специального приза Берлинского кинофестиваля за картины о сексуальных меньшинствах. Помимо всего прочего, Джармен был художником, писателем, поэтом, дизайнером, садовником, а также влиятельным борцом за права гомосексуалов. Настоящая биография представляет собой подробный анализ жизни и творчества Джармена, дает наиболее полную картину его личности.