Люди желтых плащей - [4]

   Первым вижу даже не Михася, а его машину. Белый "Митцубиши ", еще два часа назад абсолютно новый, сейчас полностью разбит. Правое боковое зеркальце отбито начисто, левое болтается на проводах. Капот, бампер и оба крыла выглядят так, словно кто-то поработал над ними с бейсбольной битой. В центре лобового стекла белый клубок стеклянного крошева, пускающий во все стороны паутину трещин. В центре клубка темнеет кровавое пятно.

   Потом мой взгляд перекочевывает к Михасю. Второй раз за ночь он на моем пороге, но теперь больше не улыбается.

   На его лице ужас.

Глава 2

Костя-Дима

   03:35

   -- МАКС, ЗАКРЫВАЙ! -- Михась отпихивает меня в сторону и сам захлопывает ворота, но я успеваю заметить творящийся на улице хаос.

   Горящие люди. Люди в огне -- вот что я вижу.

   Меня словно пронзает тысяча крохотных иголок. Язык прилипает к небу, в ногах появляется слабость. Я чувствую на плечах чьи-то холодные руки, и только спустя мгновение понимаю, что это Арт. Пятясь назад, я чуть не отдавил ему ноги. А, может, в моих плечах он искал поддержки...

   Ко мне возвращается слух. То, что он доносит до мозга, ввергает в ступор. Воздух переполняют человеческие голоса. Десятки, сотни голосов -- я даже не подозревал, что в нашем забытом богом микрорайоне живет столько народу. Голоса молят о помощи, вопят от боли, проклинают от отчаяния. Но страшнее всех те, что служат прослойкой между ними. Словно отравленный крем в слоях наполеона, эти звуки являют собой смесь рыка и визга живьем жаримого на электрическом стуле смертника. Звуки перемежаются безумным, гиеновым хохотом. Пожалуй, так должен смеяться Сатана на комедиях Чарли Чаплина.

   Мы поворачиваем головы в ту сторону, откуда гремели взрывы. Далеко на западе в небе пылает зарево пожара. Потом в ворота со стороны улицы врезается человеческое тело.

   ББ-ОМ-М!

   Зловещий гонговый звук и треск ломающихся под плотью костей приводят нас в чувство. Мы отшатываемся от вибрирующих ворот и отступаем вглубь двора.

   Фонарь над тамбуром заливает нас тусклым желтым светом.

   -- Максим, что происходит?! -- из дверей тамбура на меня смотрит перекошенное лицо брата.

   Я слышу, как в глубине дома вопит благим матом бабушка.

   -- Пацаны, в дом! -- командует Михась. -- Быстрее! Быстрее!

   Мы вваливаемся в тамбур, и Женя закрывает за нами дверь. Не разуваясь, ломимся на кухню. Бабушка уже здесь. В белой ночнушке, доходящей до колен, она напоминает карлика в шутовском наряде Пьеро.

   -- Максим! Максим! -- повторяет она снова и снова. Кажется, это все, что она может сказать. Глаза лезут из орбит, лишенная вставных зубов челюсть жует губы. -- Максим!

   Она совершенно не понимает, что происходит. Возможно, решила, что мы ввязались в драку или, что начался Армагеддон. Признаться, в вопросе осведомленности я недалеко ушел от нее.

   -- Ба, иди в комнату! -- кричит на нее Женя.

   -- Максим! Максим!

   -- Я сказал, иди в комнату! Быстро!

   По щекам старухи катятся слезы. Женя почти силой выпихивает ее из кухни.

   -- Юра! Юра! -- теперь она зовет моего отца. -- Я позвоню Юре! Я сейчас позвоню Юре!

   -- Ба, все нормально! -- пытается угомонить ее Женя. -- Сейчас мы придем!

   Из спальни доносится надрывный старушечий плачь. Сквозь всхлипы я слышу, как она повторяет: "Война... Война началась..."

   Пока брат борется с бабушкой, мы пытаемся допросить Мишу. Но из этого мало что выходит. Мой друг в глубоком шоке. Впервые вижу его в таком состоянии... да что там, впервые вижу вообще кого-то в таком состоянии. И то, что доносят мои глаза до мозга, ужасает в не меньшей степени, чем то, что происходит сейчас на улице.

   От моего внимания ускользает момент, когда Витос потрошит столовые ящики. Вижу его уже вооруженным -- в обеих руках поблескивают сталью длинные кухонные ножи.

   Это выводит меня из ступора. Подбегаю к мойке и набираю стакан холодной воды. Первый залп летит в лицо Михасю. Второй -- в зеленую маску, в которую превратилось лицо Арта. Следуя моему примеру, Витос подсовывает голову под струю проточной воды.

   Пацаны матерятся и фыркают, но я вижу, что вода пошла им на пользу. Не долго думая, плещу водой себе в лицо. Принимаю от Витоса нож с зазубренными краями и сразу передаю его Мише.

   Какое-никакое, но оружие в руке придает тому силы, и он, наконец, обретает дар речи.

   03:50

   -- Пиздец! -- это первое слово, что мы слышим от него за последние десять минут, и первое матерное слово, что я слышу от него за последний... месяц? А то и того больше.

   В своей речи Михась старается избегать мата, и то, что он снова вернулся к нему, странным образом подбадривает меня.

   К кухне появляется Женя. Даже не взглянув на нас, подбрасывает под себя стул и, запрыгнув сверху, достает с шифоньера в дальнем углу кухни старое зазубренное мачете. Давным-давно мачете купил на птичьем рынке отец, чтобы рубить осоку -- он у нас заядлый рыбак. Сталь -- полное дерьмо, там и сям уже прихвачено ржавчиной, но лезвие заточено отлично, и уж точно не хуже затупленных о сотни хлебных буханок ножей.

   При виде мачете в руках брата по кухне прокатывается полувздох-полусмешок.