Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [82]
Мне вспомнился простой, самый обыкновенный каракулевый воротник, какой был почти на каждом жителе городов России; представились колонки сухих многозначных цифр, показатели мировой торговли каракулем, монополии Бухары; пришли на память фамилии миллионеров Ходжаевых, Магомет-Рассулевых, Салтановых. Конечно, не каждый бухарец был миллионером, но каждый ел вволю румяные белые «ноны» и плов с ароматным барашком, стоившим здесь тогда полторы копейки фунт. Таков был «жизненный уровень» «угнетенных» народов Востока под скипетром Ак-Падишаха, в составе Великой Российской Империи! Эти народы были тогда не только равны во всех правах «народу-империалисту», но свободны от воинской повинности, тяжкого бремени, давящего теперь «свободный» демократический мир.
Вот почему я молюсь об упокое мятежной, заблудшей души еврея-коммуниста и комиссара Марцелла Рабиновича, имевшего смелость и честность салютовать и встать на защиту национального гимна Единой Великой России, последнего «Боже, Царя храни», прозвучавшего в стране, всего лишь 50–60 лет назад присоединенной к Империи!
«Знамя России»,
Нью-Йорк, 16 июня 1952 г.,
№ 64, с. 14–16.
В песках Туркмении водится огромная, достигающая двух метров длины ящерица-варан. С виду она очень страшна – прямо крокодил, но на самом деле абсолютно безвредна и безопасна. Туркменские мальчишки забавляются с ними, как наши – с котятами.
В газете «Вечерняя Москва» промелькнула заметка о том, что на «буржуазном разлагающемся Западе» вошли в моду женские туфельки и сумочки из замшевой кожи. В мозгу «великого комбинатора» – первого секретаря Средазбюро ЦК ВКП(б), т. е. заместителя Сталина над пятью бутафорскими республиками Средней Азии Зеленского[90] она оформилась в четкий план превращения узорчатых шкурок варанов в не столь живописные, но более приятные в наши дни долларовые бумажки, часть которых прилипла бы к рукам его самого.
Темпы соцстроительства не терпят промедлений. Тотчас по всей кооперативной сети Туркмении пролетели циркулярные телеграммы о заготовке варанов для экспорта. Голоштанные туркменские ребятишки толпами устремились в пески и потащили оттуда на веревочках тысячи экземпляров нового достижения социалистической экономики. Одновременно начались поиски и наем операторов, т. е. драчей, умеющих снимать тонкие шкурки ящериц.
Первая часть «кампании» шла с перевыполнением плана на 300 %.
По цене 100 граммов паточных леденцов за штуку, туркменчата наволокли во дворы степных факторий тысячи ящериц. Но во второй ее части получился «прорыв»: спецов по обдиранию варанов не оказалось, а дилетанты портили экспортные шкурки.
Между тем, сам заготовленный экспорт внепланово хотел есть, и устремился на лишки сахара, риса, муки, сложенные во дворах тех же факторий.
Завы факторий завопили. Начался бешеный обмен телеграммами между степью, Ташкентом (Зеленским), Москвой (Внешторгом) и Лондоном (фирмами, выдавшими задатки под товар). Все окончилось к общему удовольствию: лондонские покупатели получили крупные неустойки; вараны – свободу; туркменчата – леденцы; завы факторий – разрешение списать в графу «неизбежных потерь производства» съеденное варанами и, конечно, добавили в этот счет на свою долю, а все Средазбюро, во главе с самим Зеленским, хохотало до коликов. О пущенных на ветер народных деньгах не было сказано ни слова. Такова была веселая, но неудачная афера «великого комбинатора». Прочие его «комбинации» были много удачнее для советской кассы и много печальнее для подсоветского народа. В их финалах никто не смеялся, но многие, очень многие плакали.
Сын местечкового еврея, владельца мелкой аптеки, провизор по профессии и образованию, Зеленский был действительно незаурядным финансистом социалистического типа, т. е. ставившим знак полного равенства между понятиями «прибыль» и «грабеж». Его первой широкой, всесоюзной операцией на этом поприще было исключительное по наглости ограбление возродившейся в годы НЭП’а российской кооперации.
Населению больших городов было предложено строить, организовавшись в кооперативные общества, собственные многоквартирные дома, при гарантии личной собственности квартиры каждого пайщика. Это мероприятие имело большой успех. По всем значительным центрам, а более всего в самой Москве, создалось множество строительных коллективов; их члены, урезая себя во всем, ежемесячно несли свои взносы. Стройка развернулась вовсю… Через 3–4 года, когда много таких домов было уже построено, а еще большее количество обеспечено строительными фондами, правительство… национализировало все эти дома и собранные средства, не вернув, конечно, пайщикам даже их взносов. Счастливые обладатели собственных квартир в 3–4 комнаты, созданных на их трудовые сбережения, были «уплотнены» и перешли на положение бесправных жильцов «жактов».
Эта «комбинация» была оценена, и Зеленский поставлен во главе всей кооперации. Тут он произвел такую же «реформу», «уровняв» всех пайщиков, т. е. отобрав безвозмездно все взносы сверх основного минимума. Пайщик, внесший, примерно, 1000 рублей, терял 990, сохраняя лишь 10 рублей. Потребительская и производственная кооперация были убиты наповал. Вся система перешла в руки социалистического государства и фактически перестала существовать.
