Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [198]

«Наша страна»,

Буэнос-Айрес, 21 августа 1954 г., № 240, с. 6.

Борис Ширяев

Кто же он – «русский интеллигент»?

Под термин «интеллигент» у нас подводят множество самых различных характеристик и толкований, начиная, например, от определения интеллигентности по признаку шляпы: «Интеллигентный человек шляпу надел, а толкается», – слышал каждый из нас в трамвае, и кончая суженным до предела, сектантским определением, зачисляющим под эту рубрику исключительно людей, причастных к революционным движениям. Я глубоко уверен, например, что характерный пузырик потонувшего мира господин Аронсон распузырился бы, как крыловская лягушка, если бы услышал о причислении к интеллигенции митрополита Филарета или Петра Аркадьевича Столыпина.

Господствовавшим в прошлом веке определением интеллигенции была причастность в той или иной форме к политическому мышлению, протестующему против самодержавного строя. Степень образования, не говоря уж о ширине кругозора мышления, в расчет не принималась. Выкрикивающий хлесткие, но необоснованные лозунги уездный фармацевт становился на своей улице или в городском саду захолустного города даже «деятелем», вождем в некотором роде. Профессия зубных врачей, безусловно, зачислялась ин корпоре[241] в ряды интеллигенции именно по тому же признаку, в то время как технически сходная и даже выше нее стоящая в художественно-творческом отношении профессия ювелиров «интеллигентной» не считалась. Важнейшим показателем интеллигенции признавалась также подражательность всему заграничному, западному, начиная от идей и идеек и кончая американскими ботинками. Даже не только подражание, но преклонение перед всем заграничным.

Наша русская интеллигенция началась, собственно говоря, только с Радищева, – возглашает и в наши дни другой пузырик потонувшего мира – г. Марк Вишняк, в русскости которого, а также и в интеллигентности возможно и сомневаться.

Иван Лукьянович Солоневич очень много раз повторял в своих пламенных статьях о необходимости выработки здесь, в зарубежье, основных кадров подлинно русской интеллигенции и заверял своих читателей в том, что и там, за Железным Занавесом, под прессом торжествующего социализма, тоже происходит какой-то глубинный процесс выработки этого нового, подлинно-русского интеллигента, которому и предстоит образовать «правящий слой» освобожденной России, его творческое ядро, актив административных, хозяйственных, профсоюзных работников, инициативные группы промышленников и коммерсантов и т. д. Он не давал точного определения концепциям, заложенным им в основу характеристики грядущей русской интеллигенции, но, безусловно, признавал ширину и разнохарактерность этой социальной группы и был бесконечно далек как от «шляпы», так и от «Радищева», т. е. от узкого сектантства во всех его видах.

К сожалению, глубоко уважаемый мною наш единомышленник и талантливый публицист Б. Башилов, в своей страстной и пламенной, во многом справедливой статье «Творцы русской культуры – не интеллигенты, интеллигенты – не творцы русской культуры» не избег уклона в сектантство, но стал в нем лишь на точку зрения, диаметрально противоположную аронсонам и вишнякам. Они отчисляют от корпуса русских интеллигентов всех мыслящих иначе, чем они сами. Б. Башилов делает то же самое, но только с противоположной стороны и в результате очень значительное число «нейтральных», срединных работников мысли как бы повисают в воздухе, ни туда, ни сюда, ни Богу свечка, ни черту кочерга.

Субъективная непримиримость нашего пламенного единомышленника Б. Башилова мне глубоко понятна, но в данном случае, в нашей общественной работе субъективизм абсолютно недопустим и даже очень опасен для дела. Прежде всего, подобной непримиримостью мы оттолкнем от себя тех пока еще «нейтральных», колеблющихся, которые пока еще не оформили своего идейного кредо, но в дальнейшем могут стать нашими соратниками и даже, безусловно, станут ими при развитии своего политического мышления и расширения общего умственного кругозора. Таких немало среди новой эмиграции, и не их вина в том, что кругозор их мышления еще недостаточно широк. А когда мы, Бог даст, сможем говорить перед двухсотмиллионной аудиторией пока еще подсоветских, но русских, российских людей, то таких будет очень много и острота скальпеля Б. Башилова отсечет от нас значительное количество нужных и ценных работников.

В возникшей на страницах «Нашей страны» (и очень нужной, своевременной) дискуссии по определению термина «русский интеллигент» я примыкаю к концепции В. Рудинского, оппонента Б. Башилова, но позволю себе несколько уточнить, конкретизировать им, очевидно, недосказанное. Мой основной тезис:

– Интеллигенция не только русская, но и любой национальности является ничем иным, как идейно-мыслительным органом данной нации, неразрывным со всем ее организмом и развивающимся совместно с ним. Таким образом, даже жрецы и шаманы первобытных, стоявших на низшей ступени культуры народов, были также их интеллигенцией на данном этапе развития национального организма. Они рождали и вынашивали зачатки идей религиозного, общественного и политического направления, развивали их, культивировали в массах и отмирали сами, уступая место выше стоявшим молекулам-клеткам того же органа, того же организма, т. е. той же нации в процессе ее развития и оформления.