Люди Смутного времени - [2]

Уже в монастыре Соломопия будто бы родила сына, которого назвали Юрием (Георгием). Но даже появление на свет наследника не помешало новому браку великого князя.

…Когда Василий III в первый раз решил жениться, со всей Руси в Кремль свозили боярских дочерей. Это был греческий обычай — смотрины: все греческое культивировалось в Третьем Риме. По некоторым сведениям, невест было 1500. Итальянский историк Павел Иовий оставил описание грандиозной церемонии: «Московские государи поручают освидетельствовать девиц… падежным сановникам и верным боярыням так, что самыя сокровенные части тела не остаются без подробного рассмотрения. Та, которая понравится царю, объявляется достойною брачного воссоединения. Прочие же соперницы ее по красоте, стыдливости и скромности нередко в тот же самый день но милости царя обручаются с боярами и военными сановниками». Великий князь Василий Иванович был первым русским монархом, решившимся на новый тип сватовства.

Однако вторая жена Василия III не побеждала в средневековом «конкурсе красоты» — ее кандидатура была выбрана заранее. История умалчивает, где и когда великий князь впервые увидел книжку Елену Глинскую — традиционно русские боярышни были обречены на затворничество в теремах, где их никто не мог увидеть. Так что заговор (или сговор) был налицо.

К. Лебедев. «Царица Елена Глинская с детьми»

Елена Глинская, дочь выходца из Литвы, воспитывалась на западной культуре. Она была прекрасно образована: знала немецкий и польский языки, а также атынь. «Это нравилось московскому государю. Равно как и красота молодой княжны: летописец прямо говорит, что женился московский великий князь «лепоты ради ея лица и благообразна возраста, наипаче же целомудрия ради». Что касается ее «целомудрия», тут можно ставить большой вопросительный знак: свадьба состоялась в рекордно короткие сроки — через два месяца после развода.

Новая жена Василия III по праву считалась красивейшей женщиной своего времени, хотя и «худородной». Впрочем, сами Глинские утверждали, что после того, как разбитый на Куликовом поле хан Мамай погиб, проиграв схватку со своим соперником Тохтамышем, сыновья свергнутою правителя Золотой Орды бежали в Великое княжество Литовское, крестились и получили в удел город Глинск. Вряд ли стоит верить этой истории: в ту пору все крупные феодалы стремились вывести свою родословную от каких-то экзотических пришельцев…

От того времени нам осталось первое описание кремлевской свадьбы — пышной, по-настоящему царской, своим церемониалом напоминавшей Византию. Видимо, пафосом церемонии Василий III хотел заглушить слухи о незаконности женитьбы.

Дальше — больше. 47-летний Василий III настолько пленился прекрасной Еленой, что остриг бороду, оставив себе по польской моде одни усы (по тем временам совершенно недопустимое деяние для православного человека), сменил русскую одежду на польский кунтуш и, подобно молодому франту, переобулся в красные сафьяновые сапоги с загнутыми вверх носами. (Летописец даже вынужден был оправдывать своего монарха: «Царям подобает обновляться и украшаться всячески».)

Эти ухищрения не помогли: в течение четырех с лишним лет у великокняжеской четы не было детей. Только на пятом году брака родился сын Иван, а в следующем. 1534 году — Юрий. Это всеми было воспринято как чудо.

Вне закона

Вопрос, являлся ли Иван Грозный сыном Василия III, не на шутку волновал современников. Интерес был отнюдь не праздный: тот или иной ответ на пего в XVI веке мог, при соответствующих условиях, вызвать потрясение государства и кровопролитную феодальную войну, как это уже случилось при Василии II Темном.

Самому Ивану IV приходилось отбиваться от порочащих его слухов на протяжении всей жизни. И даже использовать для этого пропагандистский аппарат: главный идеолог его правления и знаменитый публицист XVI века Иван Пересветов вынужден был доказывать в своих сочинениях, что царь «произошел от сердечных молитв ко Господу отца своего государя великого князя Василия Ивановича всея Руси и матери его благоверный велики я княгини Елены о умножении плоду царского».

Детство Ивана Грозного — настоящий калейдоскоп загадок. Вот что он сам писал князю Андрею Курбскому: «Остались мы круглыми сиротами — никто лам не помогал… Воспитывали, как последних бедняков. Натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Сколько раз мне и поесть не давали вовремя…» Иван описывает, что его держали, как «убожайшую чадь» (как убогого): полуголодного, в нетопленых покоях. В принципе такое могло быть возможным только в одном случае — Ивана при дворе не считали законным наследником престола! И не только потому, что второй брак Василия III был незаконным. Боярская знать не признавала детей Елены Глинской детьми великого князя. Настоящим отцом называли молодого боярина Ивана Федоровича Овчину-Оболенского, бывшего дружкой великой княгини на ее свадьбе, где он должен был «колпак держать, с князем в мыльне мыться и у постели с князем спать». Возможно, не случайно, что «мамкой» наследника стала родная сестра князя Овчины — боярыня Аграфена Челядпина.

Что знал Иван Грозный о тайне своего рождения? Широко ли распространились позорящие царя слухи или об этом шептались лишь в узкому кругу придворных? Косвенный ответ на эти вопросы дает такой факт. Сразу после своего совершеннолетия «велел князь казнити… князя Федора княжь Иванова сына Овчина-Оболенского… посадили на кол на лугу за Москвою-рекою против юрода». Его брата, князя Ивана Дорогобужского, обезглавили на льду Москвы-реки. Федор Овчинин приходился родным сыном боярину Оболенскому, а с Иваном IV его связывали годы детской дружбы. Но, видимо, слухи о незаконном рождении нужно было пресечь кровью…