Люди рая - [31]
Во всех прочитанных мной книгах естествоиспытателей и путешественников говорится, что жители тихоокеанских островов способны безошибочно предсказывать дату всплытия. Однако, когда мы поинтересовались этим в Суве, никто не мог сказать нам ничего определенного. Потом отец Ситивени решил, что всплытие произойдет во время нашего пребывания в Ломаломе, чему мы очень обрадовались. К сожалению, у жителей Ломаломы такой уверенности не было. Кого бы мы ни спрашивали о дате всплытия, все отвечали очень неопределенно. Говорили, что надо дождаться особых примет, но так как это будет лишь балоло леи-леи, то дату все равно нельзя назвать точно. Самым лучшим местом для балоло здесь считали рифы вокруг острова Сусуи, и мы попросили жителей этого острова сообщить нам о появлении примет. И вот посланец с Сусуи сказал, что утром волны вынесли на берег немного балоло, значит, завтра начнется всплытие.
На следующее утро, как только забрезжил рассвет, мы отправились к рифам Сусуи. Там мы остановили лодку и стали ждать, покачиваясь на волнах. Уже давно взошло солнце, а балоло так и не появились. Сильно разочарованные, мы возвратились в Ломалому. Позднее к нам в мбуре зашел мужчина и принес пакет, завернутый банановый лист. Развернув его, я увидел внутри массу, похожую на зеленую вермишель.
— Балоло, — сказал мужчина улыбаясь.
Черви всплыли у другого рифа, милях в пяти от Сусуи. Местные жители, прослышав, что мы интересуемся балоло, прислали нам его на пробу.
— Ну что же, — обратился я к Джефу, — мы не видели, как всплывал балоло, зато можем узнать, какой он на вкус.
Хола приготовила нам балоло на ужин. Они были очень соленые, с привкусом рыбы, но мне показались великолепными. А Джеф нашел их отвратительными и съел самую малость.
На другой день веки у Джефа сильно покраснели и начали распухать.
Жена мбули сказала:
— Фуа-фуа, болезнь от солнца.
Она смазала Джефу веки растительной мазью, которая очень успокаивала боль. Однако на следующее утро Джеф почувствовал себя совсем плохо. Все тело покрылось воспаленными красными полосами, а лицо настолько распухло, что он не мог ни открыть глаз, ни закрыть рта, и к тому же его сильно лихорадило. На мой взгляд, это могла быть только очень сильная аллергическая реакция на балоло, вроде той, какая бывает у некоторых людей от земляники. Вылечить его можно было только антигистамином, но в нашей аптечке не было этого редкого лекарства.
Один за другим к нам стали заходить наши друзья, чтобы взглянуть на больного Джефа. Его просто невозможно было узнать, так сильно распухло у него лицо. Одним из первых пришел Тотойо.
— Это все черепа, — сказал он мне внушительно. — Я говорил, что вас ждет наказание. Это из-за них заболел Джефери.
— Я ведь тоже трогал черепа и остался здоров, — возразил я.
— Не будь слишком самоуверенным, Тавита. Придет и твой черед, — ответил Тотойо.
Вечером я послал телеграмму в Суву с описанием симптомов болезни Джефа и попросил установить диагноз, а также дать совет, как лечить. Вскоре пришел ответ, где говорилось, что Джеф, видимо, в самом деле страдает от аллергии, но если у нас нет таблеток антигистамина, то помочь ему больше ничем нельзя, придется ждать, когда заболевание само постепенно пройдет.
На следующий день в залив Ломалома прибыл за копрой катер, на котором мы должны были уехать с острова. Однако об этом сейчас не могло быть и речи. Катер забрал мешки с копрой и ушел без нас. Состояние Джефа почти не улучшалось. Одни багровые полосы на теле исчезли, зато в других местах появились новые. Я боялся, что диагноз мог быть неправильным и что Джеф заболел какой-то инфекционной болезнью, которая так просто не пройдет, если не принять решительных мер.
В течение двух последующих дней я не отходил от Джефа и все время смачивал ему лоб и веки — единственное, что могло принести ему хоть малейшее облегчение. Хола готовила для него особые кушанья, но есть он ничего не мог. Однажды утром мы получили телеграмму от наших друзей в Суве. Им удалось узнать, что новозеландец, владелец плантации на севере нашего острова, недавно получил какие-то медикаменты, среди них, вероятно, и таблетки антигистамина. До плантации было двадцать четыре мили. Немой Уильям немедленно отправился туда на катере. Я остался с Джефом. Температура у него была все еще угрожающе высокая, а самочувствие совсем неважное. К счастью, Уильям вернулся вечером с таблетками, и Джеф сразу же принял их. Уже на следующее утро температура у него стала почти нормальной и многие полосы исчезли.
— Ну, на этот раз все обошлось, — сказал Тотойо строго, — но пусть это послужит вам уроком.
Теперь нам снова надо было договариваться об отъезде с острова. Другой катер заедет сюда за копрой лишь через месяц. Оставалось только зафрахтовать шхуну из Сувы. Так мы и сделали, связавшись с Сувой по радио. Накануне прибытия шхуны мы устроили в нашей мбуре большую церемонию кавы. Совершенно выздоровевший Джеф сидел рядом со мной, а по обе стороны от нас сели Ману и Ситивени. В противоположном конце круга расположились мбули, его жена, Хола, туранга ни коро, Немой Уильям, Тотойо, Мере, Офа и все остальные наши друзья.
