Люди рая - [30]

Снаружи непрерывно дул освежающий пассат, шелестя листвой пальм. Туранга ни коро ходил по ночной деревне и нараспев перечислял задания для общины, которые предстояло выполнить на следующий день. На высоких манговых деревьях пищали и ссорились из-за сочных плодов большие летучие мыши, а между деревьями ходили девушки с лампами и собирали упавшие плоды манго. Их могло скопиться много только вечером, когда дети уже спят. Часть молодежи направлялась к берегу ловить сухопутных крабов, которые выползают из своих нор в мягком дерне у корней пальм.

Часто по вечерам я слышал тихий птичий крик, но никак не мог понять, что это за птица. Так не могла кричать ни сова, ни козодой. Когда я спросил Офу, что это такое, она опустила голову и хихикнула. Наконец я узнал от Ману, что это был не птичий крик, а сигналы моаули.

Если юноша желает назначить девушке свидание, он не договаривается с нею сам, а просит кого-нибудь из своих приятелей стать его моаули, что примерно означает «тот, кто делает тяжелую работу». Моаули идет к девушке, расписывает ей достоинства и красоту своего друга и предлагает им встретиться в таком-то месте и в такое-то время. Если девушка соглашается, моаули не идет с этой радостной вестью прямо к своему другу. Ведь его могут заметить, а это вызовет пересуды. Поэтому он насвистывает условный сигнал около мбуре, где находится его приятель, давая знать, что он договорился о встрече. Так сохраняются в тайне многие любовные свидания. Судя по частым посвистываниям, доносившимся из кустов, и по числу людей, которые незаметно проскальзывали в наш дом и выходили из него, у меня сложилось впечатление, что наша мбуре стала центром встреч для молодых парочек всей деревни.

Как-то вечером Тотойо принес показать небольшой каменный скребок изящной формы, с гладкой поверхностью. Он рассказал, что получил его от жителя деревушки, расположенной в нескольких милях отсюда. Тот нашел скребок в пещере, полной скелетов.

На следующий день мы отправились вдоль берега к этой деревушке. Все жители знали о пещере, и один мужчина согласился нам ее показать. Мы попросили у местного туранга ни коро два керосиновых фонаря и отправились с проводником в горы.

Пройдя около мили, мы добрались до отвесного известнякового утеса. Наш проводник указал на небольшое отверстие футах в пятнадцати от земли. Ползучий фикус, раскинувший свои узловатые корни по поверхности скалы ниже отверстия, послужил нам превосходной лестницей. Мы взобрались по нему, зажгли фонари и вошли в пещеру.

Внутри было холодно и сыро. Около входа кое-где в расщелинах росли папоротники и лишайники. В глубине пещеры стены и потолок были усеяны сталактитами, холодно блестевшими при свете лампы. Мы осторожно пробирались по заваленному камнями проходу. В одном месте часть потолка обрушилась, и нам пришлось протискиваться мимо огромной глыбы с неровными краями, которая почти преграждала путь в глубь пещеры. Наконец проводник остановился, стал на колени и поднял лампу. Весь пол был усеян человеческими костями. Среди множества черепов — целых или сильно раздробленных, часто совсем без черепной коробки — лежали кучи берцовых костей, ребер и позвоночников. Это не было место погребения, так как даже в давние языческие времена фиджийцы относились к своим кладбищам с величайшим почтением. Скорее всего, это были следы межплеменных войн, которые так яростно бушевали на островах меньше ста лет назад. В те времена, как только показывались военные лодки нападающих, женщины и дети старались убежать из деревень в горы и спрятаться в какой-нибудь пещере. Если мужчинам удавалось отразить набег, то все оканчивалось хорошо, но, если пришельцы одерживали победу и потом находили укрывшихся в пещере, они всех уничтожали. Слишком часто подобные набеги оканчивались еще ужаснее, так как столетие назад фиджийцы были самыми страшными каннибалами из всех обитателей Южных морей.

Мы осторожно разбирали кости, стараясь найти какие-нибудь указания на то, кем были эти люди и каким образом они погибли. Под раздробленным черепом я нашел два скребка. Один был из твердого зеленого камня, похожий на принесенный нам Тотойо, а другой — из материала, напоминавшего слоновую кость, — возможно, из китового уса. Но эти находки ни о чем не говорили, разве только о том, что кости, по всей вероятности, относятся к тем временам, когда металлы были неизвестны или очень редки. Мы взяли оба скребка, два черепа и несколько костей, чтобы передать их потом в музей, и покинули пещеру.

Попивая вечером каву в нашей мбуре, мы рассказали Тотойо о пещере и показали ему один из черепов. Он очень испугался и отчаянно замахал руками, прося убрать череп.

— Не подходите с ним ко мне! — воскликнул Тогойо. — Эти места табу. Нельзя было тревожить кости. Вас постигнет кара!

В этот же вечер прибыл посланец с небольшого островка Сусуи по другую сторону залива. Он принес волнующее известие.

— Завтра, — сообщил он, — подымется балоло.

Балоло — это морской червь, который живет в расщелинах коралловых рифов с выходом к океану или какому-нибудь проливу, где циркулирует свежая вода. В определенное время года у балоло начинает разрастаться задний конец тела, наполняясь яйцами или спермой. Наконец хвостовая часть отделяется и извиваясь поднимается на поверхность моря, где сперма и яйца выбрасываются наружу. Подобный способ размножения может быть успешным только в том случае, если хвостовые части отделяются одновременно, и тогда происходит оплодотворение. Это странное и необъяснимое явление повторяется ежегодно и продолжается два дня. Сначала всплывает сравнительно немного червей, и зачастую день их появления точно предсказать нельзя. Фиджийцы называют его