Люди одной крови - [20]

– А ну, а ну, що це за писни ты спиваешь? – неожиданно раздалось за спиной.

Михаил обернулся. Старшина Серобаба. И как он тут оказался? Минуту назад никого не было. Кутузов замялся.

– Да это я так… Не обращайте внимания. Случайно на ум взбрело…

– Ни, ни, – разыгрывал простачка Петрович. – Дюже душевная песня. Я такие песни страсть как люблю. Пишлы в хату. – Он взял Кутузова за руку и повёл в дом.

– Давай спивай. – Сам сел на табурет и кивнул ему: – Давай, давай, я слухаю. – Ещё и повернулся к нему ухом.

Пауза затянулась. Серобаба рассердился.

– Я кому говорю: пой! Потихоньку пой, что б никто не услышал. Или тебя к начальству вести?

– Да что петь?

– Ну, хоть «Синий платочек», хоть что другое. Что хочешь пой. Много песен знаешь?

– Знаю много, только до песен ли сейчас?

– Вот сейчас как раз до песен. Пока ещё. Скоро будет не до них. Тогда петь и не будем. Ну?

Михаил тихонько запел. Петрович делал вид, что слышит Кутузова первый раз и, как истинный ценитель, удовлетворённо кивал головой. После второго куплета сказал:

– Всё, хватит. Пошли.

– Куда пошли?

– На кудыкину гору. Со мной пошли. Ставь винтовку в пирамиду, а я пока командира извещу.

Поляков с начальником штаба планировал работу на завтрашний день, когда появился старшина. Доложил о прибытии вместе с Кутузовым. Многозначительно посмотрел на Полякова. Добавил:

– Надо послушать.

– Послушать. Где ж мы его слушать будем?

– Та где ж? В поле выйдем и послухаем.

Поляков покрутил головой.

– Ну ты даёшь, Петрович! Так прямо сейчас и пойдём в поле петь.

– А когда? Вы приказали – я выполнил. Что ж тянуть? А завтра уже с места с песней шагом марш. И хлопчик за дверью стоит, ждёт. – И для начштаба. – Я случайно услышал, как он поёт. Соловей! Пошли, товарищ капитан. Оцените. Старшина Серобаба трепаться не любит.

Пошли. В чистом поле заставили-таки Кутузова спеть в полный голос, после чего Михаил и был назначен штатным запевалой. На обратном пути Поляков очень естественно хвалил Петровича за столь ценную находку и благодарил случай, который в нужный момент привёл того в первую роту на чистку оружия.

На следующий день в первой роте занятий не было – была спевка.

Выпал снег. Сразу стало чисто, как будто дворники невидимые поработали. Ветви деревьев серебрились, и воздух был лёгкий и прозрачный. Жорка был рад свежему снегу. Вспомнилось детство. В Донбассе не так уж часто снежок радовал глаз и душу. А когда выпадал, у ребятни был праздник. Тут вам и снежки, и обязательно снеговик. Расслабился Поляков. Лёгкий морозец приятно холодил щёки, но руки не зябли. На сердце было легко и приятно. Он шёл бодрым шагом и радовался. Радовался хорошей погоде, радовался тому, что скоро отцом станет, радовался тому, что у него есть Наталья, предстоящему наступлению, наконец, Кутузову. «А снег к добру, – думалось ему, – немец снега не любит, а нам в самый раз. Хотя этот ещё стает, рановато для настоящей зимы. А там кто знает, пока морозец держится. Может, и в наступление по снегу пойдём».

Потом, тоже с удовольствием, подумал о Рыжкине. «Вот сейчас я его ошарашу, – шептал он сам себе. – Ошарашу, так ошарашу. А то "поёте, как на поминках". Сейчас, товарищ подполковник, мы покажем вам, как мы поём. Потом скажете, на поминках или не на поминках поют бойцы первого батальона».

У школы, где был организован пункт питания, говоря попросту, столовая, стояла группа офицеров. Среди них Поляков разглядел и Рыжкина. Подошёл, тронул за рукав.

– Товарищ подполковник, можно вас на пару слов?

Рыжкин недовольно поморщился.

– Секреты? Здесь сказать не можешь?

Поляков отрицательно покачал головой.

– Нет. Сугубо конфиденциально.

Рыжкин отошёл в сторону, но Полякову этого было мало. Он потащил подполковника по обочине дороги в сторону расположения своего батальона. Тот хмурился, но шёл. Наконец остановился. Недовольный.

– Куда ты меня тащишь? И вообще, я политработник, а секретные разговоры больше в особом отделе ведут. Ты не ошибся?

Поляков потемнел лицом.

– Не ошибся. Что вы меня при каждой встрече особым отделом пугаете? У меня ни с ними, ни до них дела нет. А вообще, мы прибыли на место.

– Ладно, ладно. Не ершись. Так, к слову пришлось. А если прибыли, давай выкладывай свои секреты. Зачем звал?

– Другое дело, товарищ подполковник. Сейчас узнаете. Минуту.

Он незаметно, за спиной, дал отмашку командиру первой роты, которая стояла на изготовке шагах в двадцати от них. В ту же минуту подразделение двинулось вперёд, и воздух разрезал звонкий голос запевалы.

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой,

Выходила на берег Катюша

На высокий берег, на крутой.

И тут грянула вся рота, с подсвистом.

Эх! Выходила на берег Катюша

На высокий берег, на крутой!

Морщинки на лице Рыжкина разгладились. Он стоял, повернувшись к марширующей роте, приложив руку к краю шапки, с каким-то помолодевшим, просветлённым лицом. Проводив взглядом удаляющуюся колонну, кивнул ей вслед.

– Это и есть твой секрет?

– Ну да. Хотел, чтобы вы, не отвлекаясь, послушали и оценили. Вы же приказали подготовить песню. Вот, подготовил.

Рыжкин радостно покачал головой.

– Молодец. Где молодец – там молодец. И когда успел? Видишь, и запевалу нашёл! А то: нет запевалы, нет запевалы. А как припёрло, сразу нашёл! Здорово рота поёт. Ох, здорово! А запевала!.. Вот это запевала. До сих пор голос в ушах звенит. Кстати: а где ты его нашёл? Ведь, и правда, не было его у тебя в батальоне.