Люди любят деньги - [33]

– Ничуть не удивляюсь, – усмехнулся дедок, – от моей семейки можно всего ожидать! В свое время бабка Светлана укокошила своего двоюродного дядюшку, а моя глубокоуважаемая маманя вместе с той же любимой бабулей расторгли замечательную пару единственного нормального человека – деда Юры – с его невестой!

Ольга на секунду растерялась – перепутала всех потомков Тришина, но потом напряглась и уловила суть: мать дедка – Алеся, милая бабуля, которую она посещала в доме престарелых, и которая, как она говорила, нашла кольцо в портрете Тришина, а мать Алеси – Светлана. У Светланы был брат – Юрий. Видимо о нем вел сейчас речь Игорь Арнольдович, когда говорил о несостоявшемся браке. Но какого двоюродного дядюшку имел ввиду сморчок, когда заявил, что Светлана его укокошила? Это мог быть или муж Екатерины – младшей дочери Тришина, или Татьяны – у которой, по словам Гришановой, так и не было детей.

– Вам бы лучше поговорить с маманей – уж она-то все точно знает, – подмигнул сморчок, – хотя расскажет ли что-нибудь – это вопрос.

– Я была у Алеси, – ответила Ольга, – но ничего конкретного она мне не поведала. Так что я очень надеюсь на вашу помощь!

– Ну, тогда садитесь рядом, наливайте чаю и слушайте. Только мамане моей потом ни слова – а то она меня съест с потрохами!

Игорь Арнольдович родился, когда его матери исполнилось ровно тридцать лет – прямо на ее день рождения. Алеся Симонович не очень-то хотела детей, но появление сына ее обрадовало – тем более, она посчитала добрым знаком то, что их дни рождения совпали. Но когда Игорь начал подрастать, Алеся поняла, что сын ее надежд не оправдывает – мать ни в чем не слушает, делает то, что считает нужным:

– Вы не представляете, как она на меня кричала, когда я привел в дом Настеньку – свою любимую, – вздохнул дедок, – даже не постеснялась присутствия в доме чужого человека! Мне тогда было двадцать три года, а Насте тридцать – вот она и взбеленилась!

Ольга на секунду представила, как бы отреагировала она, если бы ее Витек через десять лет притащил в дом женщину старше себя и представил ее как свою невесту. Вряд ли бы она была в восторге.

– Но я Настю не бросил, – продолжал Игорь Арнольдович, – просто хлопнул дверью и сказал: выбирайте – либо принимаете меня с невестой, либо никогда больше не увидимся. Мать и успокоилась – все-таки мы с отцом тогда всю семью содержали, а еще за маленькой Наташкой уход требовался, ей тогда года три было. Но зря я тогда, наверное, не ушел: может, по-другому бы жизнь сложилась, может, у нас с Настеной детишки бы родились. А так, то работа, то сестра малая… А потом Настя заболела сильно – десять лет мучилась, никто понять не мог, что происходит. А в сорок пять покинула меня…

Ольга заметила, что дедок до сих пор с болью в сердце отзывается о жене. А, может, и нет никакого значения, сколько лет разницы у влюбленных? Может, действительно, любви все возрасты покорны? Ведь не просто так сидит сейчас перед ней, перед Ольгой, старичок: одинокий, покинутый всеми, и вздыхает о той женщине, которую видел живой около сорока лет назад.

– Ну, вот, это что касается моей жизни. С сестрой мы, правда, душа в душу жили, пока она замуж не выскочила. Теперь видимся редко: только на ее день рождения. Когда у меня случаются именины, она мне звонит, но не приходит – мать видеть не хочет, мы же с ней в один день родились, так и празднуем вместе. Племянниц своих уже и в лицо позабыл – не жалуют визитами.

Да, бывает такое! Вроде, родные люди, а видеть друг друга не хотят! Ольга не могла этого понять – ее всегда тянуло к родителям, но жизнь распорядилась иначе – Ольга здесь, в Москве, а родственники в Астрахани. Она звала родню переехать в столицу, но бабушки наотрез отказались, а родители не захотели оставлять стариков одних.

– А вот с бабкой у матери отношения складывались отличные, – сморчок поправил очки и ехидно улыбнулся, – если кому кости перемыть – то они всегда вместе. А если гадость какую-нибудь устроить – бегом сбегаются. Не зря дед рано умер – не выдержал характерец жены вкупе с доченькой. Это они же тогда, две стервы, помолвку деда моего двоюродного расторгли. Дед у меня отличный мужик был! Все так говорили. Я его успел живым застать. Помню, как плакал, когда он умер – мне тогда годков семь было, а все уже понимал. Дед много чего мне рассказывал: говорил, что бабка с матерью загубили родного деда моего, кстати, тоже Юрия. Вот они дружили: два Юрия! Ну, да ладно. Родного деда-то я не знал, а вот двоюродного… Так вот, рассказывал он мне, что когда привел в дом невесту, сразу заметил: не по вкусу это пришлось сестре. Не успел отвернуться, как глядь: а она уже что-то матери нашептывает. А мать, Инна, отмахнулась только. Дед Юрий и успокоился: раз мать не против, то и сестра успокоится. Ан нет! Не прошло и недели, как мать подозвала сына и сказала: «Неподходящую невесту себе выбрал, Юрий! Не успела в дом войти, как из дома выносить начала – соседка заметила, как наша Светлана из кармана Юли твоей мой браслет вытащила. Я у дочери спросила, а она «нет, – говорит, – показалось Нюрке». А я-то поняла, что выгораживает Светка невесту твою».