Люди – книги – люди. Мемуары букиниста - [22]
– Татьяна Львовна, а почему это вы замуж не выходите?
– Ну, Пётр Степанович, мне трудно мужа найти. У меня требования высокие: мне нужен сирота, непьющий, и чтобы ночью не храпел…
– Это зачем же вам сирота?
– А чтобы ни с какими свекровями не связываться. И чтобы вообще поменьше было чужих родственников, мне от своих-то дурно.
– Ах, вот оно что! Ну, тогда выходите замуж за этого придурка Тарасенкова. Чем не жених? Круглый сирота.
– Так он же выпивает, Пётр Степанович!
– Ах, да, я и забыл. Стало быть, некондиционный он жених, жених он некондиционный.
С тех пор я не могла взглянуть на Мишку, чтобы не подумать: «А вот мой некондиционный жених».
Говоря о Петре Степановиче, нельзя не вспомнить о Николае Петровиче Нарском. Николай Петрович – наше начальство. Когда-то он возглавлял торговый отдел Москниги, кажется, был одним из заместителей Поливановского, но с возрастом перешёл на более скромную должность, жить никому не мешал, исправно ходил на службу и на моём веку дожил до восьмидесяти с лишним лет. Это означает, что я впервые узрела его, когда ему было лет шестьдесят пять. В те времена и почти вплоть до самого последнего времени Николай Петрович сохранял прекрасную фигуру, держался очень прямо и не производил впечатления старого человека, несмотря на абсолютно седую голову. У него красивые черты лица и большие, тёмные, глубоко сидящие глаза; своей внешностью он мне всегда напоминал ксендза Недзвецкого из книги А. Бруштейн «Дорога уходит в даль». При ходьбе Нарский запрокидывал слегка назад голову, что придавало ему несколько высокомерный вид, хотя на самом деле он был вполне демократичен. Выдавал Нарского его голос: когда он начинал говорить, казалось, будто ему, как какому-нибудь ворону, триста лет, до того глухим и гнусаво-занудным был его голос. И речь его всегда звучала занудно, хотя он был единственным по-настоящему интеллигентным человеком во всём москниговском болоте. Наш магазин он очень любил, приходил довольно часто и по делу, и по собственной инициативе. Он тоже собирал старинные книги, но редко покупал что-либо, чаще продавал. Мы, конечно, старались ставить его книги подороже, но сам он никакой настойчивости в этом вопросе не проявлял и даже немного стеснялся всякий раз, когда решал вопрос о цене.
Удивляясь его законсервированной подтянутости и стройности, мы с Верой как-то спросили Елену Павловну, кем был Нарский в молодости. Из её невнятного ответа (она сама толком ничего об этом не знала) у нас сложилось впечатление, что Нарский был артистом оперетты. Мы решили выяснить этот вопрос у Пети и как-то, оставшись с ним втроём в товароведке, спросили об этом. Пётр Степанович почему-то ужасно обрадовался, гнусно захихикал, и не ответил нам ни «да», ни «нет», только спросил нас, почему мы так думаем. Мы ответили, что так нам сказала Елена Павловна, и что она же посоветовала спросить у него. Петя сказал:
– Ну, ваша Миликтриса Кирбитьевна, наверно, лучше знает. Так мы от него ничего и не добились. Зато в следующий раз, завидя Нарского в товароведке, Петя с разгону подскочил к нему и с ехидцей спросил:
– Что ж, это, Николай Петрович, вы скрываете свои таланты?
– Какие таланты? – с важностью спросил Нарский своим занудным голосом.
– А такие. Кто в оперетте канкан отплясывал?
– Какой канкан? – растерялся Нарский. – Ничего не помню…
– Ну, в оперетте, в молодые годы… Знаете, канкан: там, там, парам – пам – пам – пам!
И Петя, держа руки в карманах своего лапсердака, начал подпрыгивать, выкидывая в стороны свои длинные ноги и напевая какой-то лихой мотивчик. Мы с Верой давились от смеха, а до Нарского наконец дошло, что Петя над ним тихо издевается, но парировать удар сразу он от неожиданности не сумел и полез в следующую ловушку:
– Да кто это вам, Пётр Степанович, сказал? Никогда я ни в какой оперетте не служил, и всё вы выдумываете.
– Нет-с, уважаемый Николай Петрович, служили-с, служили-с. Все об этом знают, вот и мне сказали. А вот и Вера Александровна с Татьяной Львовной подтвердят.
Мы с Верой сделали серьёзные лица и хором ответили:
– Вам лучше знать, Пётр Степанович.
– Вот видите, Николай Петрович, все об этом знают и нечего скрывать: плясали канкан, плясали. Тарам – пам, пам, пам!
Бедный Нарский собрался с силами и решил отомстить коварному Петьке:
– А вы вот, Пётр Степанович, когда я в оперетте плясал, сами регентом в церковном хоре пели!
Мы с Верой окончательно сползли под столы от хохота. Но нашего Петра Степановича смутить было непросто.
– Так, значит, сознаётесь, что в оперетте плясали, Николай Петрович, а? Значит, плясали?
– Да, плясал. А вы церковным регентом были – припомните, как следует, припомните. – И Нарский сам рассмеялся.
На том они и договорились и потом частенько задирали друг друга по этому поводу, доставляя нам с Верой чистую радость.
Совсем недавно произошло открытие выставки «Виды Москвы и Подмосковья» из собрания Петра Степановича. Он прислал мне пригласительный билет, а потом подарил каталог выставки с надписью: «Дорогой Тане Ждановой, как знак нашей старинной дружбы». Я горжусь этой надписью, ибо, для того, чтобы заработать такое хорошее отношение с Петиной стороны, надо поддерживать с ним по-настоящему добрые отношения в течение долгих лет. Человек он очень непростой и свою дружбу так просто всем не раздаривает, а посему считаю возможным записать эту дружбу себе в большой плюс.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.