Люди города Ура - [26]

Дары, сопровождавшие покойников в мир иной, невелики: изредка серебряная полоска на волосы, нитка бус, печать, нож, один или два медных браслета, палочка для сурмления глаз, у детей — погремушки (?), большая бусина-игрушка (или талисман?); несколько сосудов с пищей. Чаще не находят ничего, но вероятно, что и в этом случае покойнику давались съестные припасы, которые затем истлели.

Вернемся теперь из заупокойного дворика, места культа умерших родичей, на главный, основной дворик. Отсюда на галерейку вела лестница, а под лестницей всегда находилось еще одно нужное помещение. Нечистот не оставляли в доме — их старались вывести дренажными трубами на улицу, — остальное было уже дело собак, коршунов, жгучего солнца и ветра из пустыни.

На втором этаже находились собственно жилые помещения; о них мы знаем меньше всего: почти ни один раскопанный дом не сохранился до уровня второго этажа. По-видимому, надстройка обыкновенно была меньше по площади, чем первый этаж; для размещения взрослых и детей семье обычно хватало одной-двух горниц площадью до 18–30 кв. м — имея в виду семью состоятельностью не ниже средней. (Это можно заключить из документов о разделе семейного имущества.) Число обитателей дома могло быть и немалым — часто уже взрослые и создавшие собственную семью братья делили его только номинально, а фактически не расселялись из него; правда, спать можно было и во дворе, и на крыше, — судя по данным «Предсказаний» (Omina), крыша была плоская, а если скошенная внутрь, как предполагает Л. Вулли,[133] то очень незначительно; на ней могли ночью — спать, днем — сушить финики, зерно и овощи, а в прохладное время — делать ручную работу и переговариваться — или переругиваться — с соседями.

Наряду с описанным типом дома был и меньший; в нем сени занимали всю ширину постройки, и из узкого дворика дверь вела в крошечную парадную горницу и оттуда на такой же маленький задний двор; галерейка была только наверху над входом в горницу. Похоже, что в таких домах было не более одной горенки на втором этаже и даже что их обитатели, иногда пользовались одним нужником на два-три дома (если не использовали просто переулок-тупик). Возможно, возникновение таких домов было результатом деления первоначального семейного жилища.

Уровень улиц быстро рос от пыли и отбросов, и крыльцо, первоначально состоявшее из ступенек вверх, вскоре приходилось заменять на ступеньки с улицы вниз.

Ради своего удобства раскапывавшие город археологи давали откопанным переулочкам названия лондонских улиц; так, один из них получил условное наименование «Патерностер роу» — лондонской улочки, где до второй мировой войны было скопление антикварных и букинистических магазинов. По-видимому, данное ими же самими название загипнотизировало британских археологов, и Л. Вулли счел довольно многочисленные находящиеся здесь при домах маленькие, совершенно замкнутые помещения за… магазины. Однако в них нет ни места для хранения товаров, ни хода в дом, ни элементарных удобств для продавца, ни окна или прилавка для покупателей; часто такой «магазин» зажат в тупик между двумя-тремя входами в чужие жилые дома. На самом же деле это вовсе не магазины, а овечьи хлева; нам и из текстов известно,[134] что некоторые горожане держали овец, а перед закрытием городских ворот вечером загоняли их в город. Тем не менее на территории раскопанного квартала есть узкая, запиравшаяся на ночь, может быть, покрывавшаяся тентом улочка-тупик («Базарный переулок» британских археологов); у входа и в глубине его находилось, по-видимому, несколько настоящих лавок, где торговали через широкое окно;[135] а рядом на маленькой площади стоит хлебная печь; вероятно, она принадлежала пекарю-торговцу — существование таких хлебопеков засвидетельствовано документами.[136] На эту площадь с «Базарного переулка» можно было пройти через одну из лавок, но, кроме того, на нее открывалось еще два переулочка.

Есть еще большой, двух- или трехэтажный дом на несколько индивидуальных семей, который Л. Вулли сначала считал корчмой и постоялым двором; есть казенный склад зерна — видимо, собиравшегося с населения — и рядом с ним частный дом, по-видимому построенный на месте закрытой школы; в нем и вокруг него найдено множество утрамбованной в землю, а частью, может быть, разбросанной при взятии города врагами клинописной литературы и учебных пособий. Кроме того, на «Пекарской площади» есть литейная мастерская, о которой еще пойдет речь. И во многих домах — документы, письма, иногда религиозные тексты, кое-какая утварь (большая часть была похищена, когда город был разрушен и разграблен войсками Самсуилуны).

По-видимому, в это тревожное время сельское население часто стремилось укрыться в городе. Нам известны в царстве Ларсы принадлежавшие отдельным семьям и их группам, а также видным царским и храмовым людям укрепленные сельские поселения («башни»).[137] В Уре, с тех пор как он был отстроен при III династии Ура, жилая площадь существенно не увеличивалась, население же множилось, и документы показывают, что не только сыновья, хозяйственно разделившиеся после смерти отца, часто не расселялись по разным жилищам, но что в некоторых домах поколениями жили вместе лица, видимо посторонние. До нас дошло много сделок покупки и найма недвижимости в городах — но это чаще всего покупки не домов (как почему-то до недавнего времени думали западные историки права), а «застроенной площади» (é-dù-a), или «заброшенной площади» (é-šub-(b)a), или «дворового пространства» (é-ki-gal