Любовные похождения шевалье де Фобласа - [16]

— Завтра? Когда и где?

— Я еще не могу сказать вам когда, это зависит от обстоятельств. Вы ведь сегодня ужинаете у маркизы? Может быть, только в полдень весьма покладистый маркиз отвезет вас к чрезмерно снисходительному господину дю Портаю. Вероятно, вы очень устанете, я не хочу пользоваться этим, отдохните. В общем, я буду у вас завтра вечером. Не прощаюсь, я еще надеюсь иметь удовольствие видеть вас, прежде чем вы уйдете.

Он поклонился и вышел из зала.

Маркиза была очень довольна, что он ушел, — он нанес нам несколько жестоких ударов, и мы защищались как могли.

Я заметил, что граф старательно понижал голос, когда обращался к ней с какой-нибудь колкостью, и, явно желая помучить нас, всё же не хотел скомпрометировать ее.

— Я не доверяю ему, — отвечала маркиза. — Он знает, что вы провели у меня ночь, и рассержен. Обещание вернуться не предвещает ничего хорошего, без сомнения, он готовится снова напасть на нас. Уедем, не будем дожидаться ни его, ни маркиза.

Мы уже собирались уйти, когда нас остановили двое в масках.

— Прелестная маска, я тебя знаю, — сказал один из них маркизе.

— Здравствуйте, господин де Фоблас, — сказал мне другой.

Я не ответил.

— Здравствуйте, господин де Фоблас, — повторил человек в маске.

Я почувствовал, что должен собрать все свои силы и ответить дерзко:

— Маска, ты не угадала; ты не можешь знать ни моего пола, ни моего имени.

— Это потому, что и то, и другое весьма неопределенно.

— Ты сходишь с ума, маска.

— Нисколько. Одни называют тебя Фобласом и уверяют, что ты красивый молодой человек, другие называют вас мадемуазель дю Портай и клянутся, что вы прелестная девушка.

— Не все ли тебе равно, какое имя ношу я: дю Портай или Фоблас?

— Разберемся, прекрасная маска. Если вы прелестная девушка — это важно для меня, если ты красивый молодой человек — это важно для этой милой дамы. — Он указал на маркизу.

Я не нашелся что сказать, а незнакомец в маске продолжал:

— Отвечайте же, мадемуазель дю Портай; говори же, господин Фоблас.

— Выбери одно из двух имен, маска.

— Если судить только по внешним признакам и руководствоваться исключительно моими интересами — вы, конечно, мадемуазель дю Портай; если же верить скандальной хронике — ты Фоблас.

Маркиза не упускала ни слова из этого разговора, но ее так осаждал вопросами второй неизвестный, что она ничем не могла мне помочь. Может быть, мое смущение выдало бы меня, но в эту минуту в зале послышался сильный шум. Все бросились к дверям, маски толпились кругом вновь вошедшего; одни показывали на него пальцем, другие громко хохотали, и все разом кричали:

— Это маркиз Б., который посадил себе шишку на лоб!

Наши преследователи услыхали шум и смех и поспешили присоединиться к шутникам.

— Ушли наконец, — с облегчением вздохнула моя возлюбленная. — Но не слышите ли вы среди этих криков имени маркиза? Держу пари, с моим бедным мужем опять сыграли шутку.

Между тем крики и волнение усиливались. Мы подошли ближе.

— Здравствуйте, маркиз де Б.! Что это у вас на лбу? С каких пор у вас на лбу шишка?

И вскоре все маски хором повторяли:

— Вот маркиз де Б.! Маркиз посадил себе шишку на лоб!

Растолкав наших соседей, мы с трудом подошли к осмеянной маске: мы не увидели желтого домино господина де Б., мужчина, окруженный шутниками, показался нам выше маркиза, а между тем это был он. На его спине виднелся приколотый листок бумаги, и на нем четким почерком были написаны слова, звучавшие со всех сторон:

— Это маркиз де Б., у него на лбу шишка.

Маркиз тотчас узнал нас.

— Ничего не понимаю, — с досадой произнес он. — Пойдемте отсюда!

Преследуемый криками и насмешками молодежи и увлекаемый людским потоком, он с таким же трудом подошел к дверям, с каким проник в середину зала. Мы шли за ним.

— Черт возьми! — Маркиз был настолько смущен, что с трудом залез в карету. — Ничего не понимаю, никогда я не переодевался так удачно, а между тем меня все узнали!

Маркиза спросила его, чего он добивался.

— Я хотел, — ответил он, — приятно удивить вас; и едва я проводил вас в собрание, как вернулся домой, где поделился моими планами с вашей горничной и с горничной этой очаровательной девушки. Я надел новое домино, велел принести туфли на высоких каблуках, которые, прибавив мне роста, должны были сделать меня совершенно неузнаваемым. Жюстина помогала мне.

Пока он говорил, маркиза осторожно отколола издевательскую записку и спрятала в карман.

— Спросите у Жюстины, она вам скажет, что еще никогда я не маскировался столь искусно, она раз сто повторила мне это, и тем не менее меня узнали решительно все.

Мы с маркизой тотчас же поняли, что наши горничные хотели выручить нас.

— Однако, — продолжал маркиз, немного подумав, — как они могли увидеть, что у меня на лбу шишка? Вы рассказывали кому-нибудь о моем несчастье?

— Уверяю вас, никому.

— Странно! На моем лице маска, а все видят шишку; я неузнаваемо вырядился — и все меня узнают!

Маркиз продолжал выражать свое изумление, а мы с маркизой шепотом хвалили наших смышленых горничных, которые так остроумно избавили нас от возможных неприятностей.

Каково же было наше удивление, когда, приехав в дом маркиза, мы узнали, что там уже несколько минут находится граф де Розамбер. Он подошел к нам с веселым видом.