Любовные похождения шевалье де Фобласа - [15]

— Так вот что значит маскарад, — сказал я маркизе. — И только-то? Я не удивляюсь, что негодяи могут здесь оскорблять порядочных людей, а глупцы — разыгрывать людей умных; я не остался бы здесь, если бы не вы.

— Молчите, — попросила она. — За нами идут, и, может быть, нас узнали; разве вы не видите маски, которая не отходит от нас? Боюсь, не граф ли это. Выйдем из толпы, и ничему не удивляйтесь.

Действительно, это был Розамбер, мы тотчас узнали его, так как он даже не изменил голоса, а только заговорил тихо, желая, чтобы никто, кроме нас, его не слышал.

— Как поживают маркиза и ее прелестная подруга? — спросил он с подчеркнутой любезностью.

Я не осмелился ответить. Маркиза же, чувствуя, что было бы бесполезно уверять его, будто он ошибся, предпочла вступить в разговор, который она, при своей ловкости, возможно, закончила бы благополучно, если бы граф не знал слишком много.

— Как, это вы, граф? Вы узнали меня? Это меня удивляет, я-то думала, вы поклялись никогда больше не искать меня и никогда со мной не говорить.

— Это правда, сударыня, и я знаю, что мои слова доставили вам удовольствие.

— Я вас не понимаю, и вы меня понимаете плохо; если бы я не хотела вас больше видеть, кто заставил бы меня говорить с вами? Зачем я приехала бы сюда, стараясь встретить вас?

— Встретить меня! Очень лестные слова, я, может быть, поверил бы в их искренность, если бы вы не привезли с собой вашей милой подруги...

— Граф, — прервала его маркиза, — а почему вы один, без нашей знакомой графини? Она очень мила. Что вы скажете о ней?

— Скажу, что она очень услужлива!

Маркиза снова прервала его, притворяясь рассерженной:

— Графиня очень мила. Вам следовало привезти ее с собой.

— Конечно, сударыня, и вы, вероятно, поручили бы ей снова ту роль, которую она так великодушно сыграла.

— Как? Разве это я поручила ей занимать вас весь вечер, разве это моя вина, что вы без причины начали ссориться со мной и сто раз повторили досадную шутку, словом, довели меня до того, что я наговорила гадостей, которые вы поняли буквально и в которых я раскаялась бы, если бы, как я надеялась, вы вчера приехали и попросили прощения?

— И вы простили бы меня? Ах, как вы великодушны! Но будьте спокойны, я не стану злоупотреблять вашей добротой; я боюсь стеснить вас и огорчить мою юную родственницу, которая внимательно слушает и имеет уважительные причины не произносить ни слова.

— Что же я могу вам сказать? — ответил я сейчас же.

— Ничего нового для меня.

— Согласен, граф, вы знаете нечто, не известное маркизе, но, — прибавил я, делая вид, будто нарочно говорю шепотом, — будьте же сдержаннее, два дня назад маркиза не захотела нам поверить; что вам стоит и сегодня оставить ее в заблуждении, которое довольно пикантно.

— Недурной оборот дела, недурной. Вы, еще позавчера сама невинность, сегодня так изворотливы! Сразу видно, вы получили несколько очень хороших уроков.

— О чем это вы? — спросила раздосадованная маркиза.

— Я говорю, что моя родственница сделала большие успехи за короткое время, но я не удивляюсь, зная, каким путем девицы набираются ума35.

— Значит, вы наконец признали, что мадемуазель дю Портай — девица?

— Я молчу, чувствуя, до чего было бы жестоко вывести вас из заблуждения. Потерять подругу и вместо нее обрести только юного поклонника! Горе было бы слишком велико!

— То, что вы говорите, вполне разумно, — маркиза едва скрывала нетерпение, — но ваш голос звучит весьма странно. Объяснитесь. Девушка, которую вы сами назвали мне вашей родственницей, — она сильно понизила голос, — кто она? Мадемуазель дю Портай или шевалье де Фоблас? Вы вынудили меня задать этот нелепый вопрос, однако скажите правду.

— Я мог бы ответить вам еще позавчера, но сегодня вы знаете ответ лучше меня.

— Я? — ничуть не смутилась маркиза. — У меня нет на этот счет никаких сомнений! Лицо моей юной приятельницы, ее черты, манеры, речи — всё говорит, что передо мной мадемуазель дю Портай, и, кроме того, у меня существуют другие доказательства, которых я не искала.

— Доказательства?

— Да, доказательства. В тот вечер она у меня ужинала...

— Я знаю это, а также и то, что она еще была у вас в десять часов утра.

— В десять часов утра — да, была, и мы отвезли ее домой.

— Домой? В Сен-Жерменское предместье?

— Нет, к Арсеналу, и ее отец...

— Барон де Фоблас?

— Да нет же, господин дю Портай... И господин дю Портай горячо благодарил маркиза и меня за то, что мы привезли его дочь.

— Как, маркиз сопровождал вас к господину дю Портаю?

— Что же в этом удивительного?

— И господин дю Портай благодарил маркиза?

— Ну разумеется.

Тут граф расхохотался.

— Вот славный муж! — громко воскликнул он. — Что за чудное происшествие! Ах, какой любезный муж!

Он собирался оставить нас. Мне показалось, что ради маркизы и себя самого мне следует хоть немного утихомирить его.

— Граф, — сказал я шепотом, — не хотите ли вы сегодня же объясниться со мной более серьезным образом?

Он со смехом взглянул на меня.

— Серьезное объяснение между нами, моя дорогая кузина? — Он слегка приподнял мою маску. — Нет, вы слишком хороши, предоставляю вам любить и нравиться. Кроме того, сегодня я имею право воспользоваться моими преимуществами. Если вам угодно, мы объяснимся с вами завтра.