Любовные похождения шевалье де Фобласа - [10]

— Зачем же вторую кровать? — перебил маркиз. — В вашей постели очень хорошо вдвоем. Разве я стесняю вас, когда прихожу к вам? Я сплю отлично, да и вы не жалуетесь.

При этом он сильно толкнул меня коленом и поцарапал меня; на его любезность я ответил таким сильным пинком, что он громко вскрикнул.

Маркиза с испуганным лицом поднялась со стула.

— Ничего-ничего, — проговорил господин де Б., — я просто ударился.

Я задыхался от смеха, маркиза тоже, но громче всех, сам не зная отчего, хохотал ее дорогой супруг.

Когда мы немного успокоились, маркиза опять повторила свое предложение.

— Займите половину постели маркизы, — кричал маркиз, — займите; вам будет очень удобно! Я сейчас вернусь, соглашайтесь же.

Он вышел.

— Сударыня, — сказал я, — ваше предложение льстит мне, это большая честь, но кого вы приглашаете — мадемуазель дю Портай или шевалье де Фобласа?

— Опять та же неуместная шутка, шалунья! Опять вы ее повторяете! Ведь я же сказала, что не верю вам.

— Но, сударыня...

— Довольно, довольно, — приложила она палец к моим губам, — сейчас придет маркиз, я не хочу, чтобы он слышал ваши безумные речи. Милое дитя, — она нежно поцеловала меня, — вы так застенчивы, скромны и вместе с тем очень любите шутить. Идемте же, маленькая проказница, идемте!

Она протянула мне руку, и мы прошли в ее комнату. Мне предстояло лечь в постель. Служанки маркизы предложили раздеть меня. Я, дрожа, попросил их прислуживать госпоже маркизе, сказав, что сумею обойтись без их помощи.

— Да-да, — маркиза внимательно следила за всем, что я делал, — не мешайте ей, это монастырское ребячество! Оставьте ее.

Я быстро скользнул за ширму, но, когда мне пришлось снимать малознакомые для меня одежды, очутился в большом затруднении. Я рвал шнурки, выдергивал булавки и то колол себе пальцы, то раздирал ткань. Чем сильнее я спешил, тем медленнее подвигалось дело. Едва я снял нижнюю юбку, как мимо прошла горничная. Я испугался, что она отодвинет ширму, и поспешно бросился в кровать. Пораженный, я думал о моем необычайном приключении, но еще не предполагал, что рядом с маркизой во мне может проснуться какое-либо иное желание, кроме желания поболтать перед сном. Маркиза вскоре тоже улеглась. Вдруг раздался голос ее мужа.

— А мне будет позволено присутствовать при вечернем туалете? Как, вы обе уже в постели? — Он хотел было поцеловать меня, но маркиза рассердилась не на шутку; маркиз собственноручно задернул полог и, повторяя слова графа, крикнул нам с порога:

— Приятной ночи!

На несколько мгновений воцарилась полная тишина.

— Вы уже спите, прекрасное дитя? — взволнованно прошептала маркиза.

— О нет, я не сплю.

Она обняла меня и прижала к своей груди.

— Боже! — воскликнула она с изумлением, которое, даже если и было притворным, прозвучало очень натурально. — Мужчина!

И она резко оттолкнула меня.

— Сударь! Как же так!

— Сударыня, я же вам говорил, — с дрожью отвечал я.

— Вы говорили, сударь, но разве я могла поверить? Надо было сказать как следует! Вы должны были покинуть наш дом... или хотя бы настоять на том, чтобы вам постелили отдельно.

— Сударыня, я тут ни при чем, это господин маркиз...

— Да, сударь, но говорите тише... Сударь, вам не следовало оставаться, надо было уйти.

— Хорошо, сударыня, я ухожу.

Она схватила меня за руку.

— Уходите? Но куда же? И как? Разбудите моих горничных? Наделаете шуму?.. Может, еще всем слугам покажете, что в моей постели мужчина? Хотите опозорить меня?

— Сударыня, простите великодушно, не сердитесь, я устроюсь в кресле.

— Да-да, в кресле! Да, конечно! Прекрасный выход! — Она по-прежнему не выпускала моей руки. — Такой уставший! И в такой холод! Простудитесь! Поплатитесь своим здоровьем!.. Хотя вы заслуживаете столь сурового обхождения... Нет, оставайтесь здесь, но обещайте мне быть благоразумным.

— Если только вы простите меня, сударыня...

— Нет, не прощу! Но я отношусь к вам лучше, чем вы ко мне. Какая холодная у вас рука! — Из жалости она прижала мою ладонь к своей белоснежной груди.

Природа и любовь заставили мою счастливую руку спуститься чуть ниже. От неведомого волнения меня всего обдало жаром.

— О, есть ли на свете женщина, которая попадала в такое положение! — нежным голосом промолвила маркиза.

— Ах, простите, милая маменька!

— Да-да, ваша милая маменька! И это знаки почтения к мамочке? Ах вы маленький повеса!

Ее руки, поначалу отталкивавшие, теперь нежно притягивали меня. И скоро мы оказались так близко друг от друга, что наши губы соприкоснулись, и я осмелился поцеловать ее.

— Фоблас, что вы мне обещали? — еле слышно прошептала она.

Ее рука опустилась ниже, всепожирающий огонь заструился по моим жилам.

— Ах! Сударыня, простите меня, я умираю!

— Ах! Мой дорогой Фоблас... друг мой!..

Я лежал не двигаясь. Маркиза сжалилась над моим смущением, которое не могло не понравиться ей... Она помогла моей робкой неопытности... И к великому моему изумлению и удовольствию, я получил дивный урок, который повторил потом не один раз.

Несколько часов мы провели за этим сладостным занятием, я уже начал дремать на груди моей прекрасной любовницы, как вдруг услышал, что дверь тихонько отворяется. Кто-то вошел и на цыпочках приблизился к постели: я был безоружен, в незнакомом доме и не мог не вздрогнуть от страха. Маркиза, угадав, что случилось, тихо приказала мне поменяться с ней местами. Я немедленно повиновался. И не успел я съежиться на краю, как чья-то рука приоткрыла полог с той стороны, где я только что лежал.