Любовь жива - [34]

Она аккуратно отрезала маленький кусочек и стала его пережевывать медленно и тщательно.

Дэвид, глядя на Тэйлор, радостно улыбался, и она, посмотрев на него, с признательностью улыбнулась тоже.

«Мы так счастливы вместе», — подумала она, но вдруг вспомнила о Бренте и удивилась его отсутствию.

— А где Брент?

— Недавно уехал, чтобы осмотреть экипаж и место аварии. Он хочет выяснить, что послужило причиной этого досадного происшествия.

— Как он себя чувствует? Как его плечо?

— Рана довольно глубокая, и доктор Рид наложил на нее повязку. При этом сказал, что опасности нет, хотя некоторое время боль, конечно, будет беспокоить Брента, — ответил Дэвид.

Поев, Тэйлор, прилегла и расслабилась. Мягкую, приятную тишину лишь изредка прерывал едва слышный шелест переворачиваемых страниц бухгалтерских книг. Мысли Тэйлор медленно поплыли в недавнее прошлое и во всех случаях почему-то обращались к Бренту. Брент смущал и беспокоил Тэйлор. Она не понимала, как это могло с ними случиться. Все происшедшее казалось случайным и неожиданным. Тэйлор приподнялась и посмотрела в окно. И сразу же увидела Брента, подъезжающего к дому верхом на лошади. Вот он спешился и вошел через переднюю дверь.

Отрывистым кивком головы с крепко сжатым ртом он поприветствовал Тэйлор. Потом повернулся к отцу:

— Мне необходимо поговорить с вами. Без свидетелей.

Дэвид с нескрываемым удивлением поднял брови и тут же направился вслед за сыном через холл в библиотеку. Они тщательно закрыли за собой дверь.

У Тэйлор перехватило дыхание. Что-то в этом было не так. Что, если он намерен рассказать Дэвиду о прошедшей ночи? Нет, не может того быть. Он не должен, не имеет права.

Когда через долгое время дверь в библиотеку открылась, Брент широкими шагами, едва не бегом, поспешил к своей лошади. Он каблуками ударил жеребца в бока и пустил его с места в галоп. Тэйлор отвернулась от окна, переведя взгляд на Дэвида, который вернулся в большой задумчивости. По его виду она сразу поняла, что он не хочет говорить о содержании состоявшейся беседы. Она молча сидела в тревожной тишине, вслушиваясь в ход больших старинных часов.

В течение нескольких дней после неожиданного и спешного отъезда Брента ни Дэвид, ни Тэйлор даже словом не обмолвились о нем. Хотя им обоим было совершенно очевидно, что мысли каждого заняты Брен-том. Дэвид стал еще более внимателен и нежен с ней, старался предупредить любое ее желание. По его отношению к ней Тэйлор поняла, что Брент ничего не сказал об их поцелуях и жарких объятиях.

Стояла солнечная, довольно теплая погода, и в Дорсет Халле вовсю шли приготовления к весеннему севу. Дэвид уже не мог управляться с делами так, как это делал раньше, но все же принимал в них участие, то выезжая сам, то посылая Саула присмотреть за плантацией. Тэйлор, опираясь на трость, днями бесцельно бродила по дому. На душе у нее было неспокойно, и состояние это не проходило.

В полдень приехал Джеффри Стоун. Тэйлор сидела на веранде, дожидаясь возвращения Дэвида. Она очень обрадовалась свалившейся на нее возможности отвлечься и через окно помахала гостю рукой, приглашая в дом.

— Как мне приятно видеть тебя, Джеффри. Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Да, я тоже очень рад тебя видеть, Тэйлор. После того, как моя кузина уехала со своим мужем в Чарл-стон, а тебя угораздило растянуть ногу и надолго лечь в постель, мне в городе стало невыносимо одиноко. Я почувствовал непреодолимое желание, нет, просто настоятельную необходимость провести несколько часов в замечательной компании самой прекрасной и очаровательной женщины Джорджии. И вот я здесь.

Тэйлор закатилась звонким смехом. Она почувствовала облегчение от его незамысловатой лести, прервавшей ее тревожные мысли. Слушая Джеффри, она несколько раз непроизвольно моргнула, от чего движение длинных красивых ресниц напомнило ему полет бабочки. Тэйлор очень хотелось освободиться от тягостного состояния, и приезд Джеффри пришелся здесь как раз кстати.

— Ну, что вы, мистер Стоун?! — Тэйлор сделала шутливый жест. — Не сомневаюсь, в Беллвилле имеются более достойные вас женщины, которые с радостью составили бы вам компанию.

— Но у меня совсем нет времени на них, — сказал Джеффри уже серьезным тоном.

— Расскажи же мне, Джеффри, поскорее свои новости. Иногда мне кажется, что я ничего ни о ком не знаю уже тысячу лет.

Джеффри сел на стул.

— Позволь мне сначала осмотреться. И потом, о чем бы это я мог тебе рассказать?! Ты ведь знаешь, что Джефф Дэвис избран президентом… Если тебя интересует мое мнение, то я предпочел бы Роберта Тумбса или Алекса Стефенса, но… Ладно, в любом случае это лишь начало.

— Дело идет к войне, Джеффри?

— Нет, если янки одумаются.

— Ох, дорогой. Мне кажется, все это очень серьезно, — сказала она, как бы стесняясь своих слов, и робко улыбнулась уголками рта. — Полагаю, ты хотел успокоить и приободрить меня. Но хватит же об этом, Джеффри, давай расскажи мне теперь последние городские сплетни.

— Тэйлор, все хорошо. Уговорила, расскажу все, что знаю, и еще много всего о том, чего не знаю.

Он рассказывал и рассказывал, заставляя ее смеяться до слез. Время от времени она замирала в изумлении-Джеффри нравилось слушать, как она смеется. И тогда, в детстве, она смеялась заразительнее всех. Она любила беззлобно подшучивать над всеми, даже над своим отцом, но и не обижалась, когда смеялись над ней, и часто предоставляла другим возможность для этого. Джеффри, сколько себя помнил, всегда любил ее. Он даже не знал, когда, собственно, его любовь к ней как к другу детства переросла в настоящую любовь — как к девушке, к прекрасной девушке, которой она стала. Но теперь это не имело никакого значения. Он ведь всегда знал, что она не видит в нем мужчину, которого могла бы полюбить. Он оставался ей другом, не более. Джеффри сознавал, что он не принадлежит к тому типу мужчин, на котором задерживаются женские взгляды, от которого замирает сердце любой женщины, заставляя ее говорить низким грудным голосом и страстно дышать. Для этого он был слишком прост, обыден и весьма прозаичен.