Любовь во время карантина - [11]
Мы договорились, что я приеду ближе к вечеру. Я заранее заказала пропуск и собрала немногочисленные вещи в рюкзак. Странно, когда вся жизнь помещается в одну сумку: ноутбук, провода, немного одежды, книга и всякие гигиенические принадлежности в маленьких туристических баночках и тюбиках. Собиралась отдохнуть неделю в Италии, а застряла в Москве на неопределенный срок. Вот оно, умение планировать.
До Оли я доехала на такси без каких-либо проверок по дороге. Весь путь от окраины к центру я смотрела на вымершую серую Москву с изредка встречающимися на улицах жителями. Точно такой же столицу я видела пару лет назад первого января, когда ехала с друзьями в сторону Минска. Теперь, вероятно, каждый карантинный день напоминает утро после новогодней ночи. Тяжелая похмельная пустота.
Оля открыла дверь, дождалась, пока я сниму пальто, и развела руки, готовясь к объятиям. Я спросила, не боится ли она вируса, но Оля покачала головой. Мы обнялись. Это был первый человек в Москве, который так близко подошел ко мне, – с Катей и Пашей мы негласно старались держать дистанцию. Хотя не думаю, что в этом был виноват исключительно ковид.
Оля повзрослела за те полтора года, что я ее не видела. Возможно, на облик повлияла новая прическа – теперь она носила каре и осветлила волосы, в общем, превратилась из подростка в женщину, которая выглядит на свой возраст – почти 30. Ей это шло.
Дома было тихо, будто в пятикомнатной квартире Оля обитала одна. Она приготовила пасту с вялеными томатами и разлила по бокалам белое вино. В этот момент я поняла, что не пила с поездки в Венецию.
Мы взяли посуду и переместились с кухни в ее комнату. Помещение можно было вписать в каталог скандинавского дизайна – небольшое, но удобно обустроенное пространство, в которое вплетаются милые детали вроде веточек, ракушек, сухоцветов и камушков. На синих стенах красовались белые надписи мелом – цитаты из разных песен. Некоторые я даже узнала. Судя по всему, их оставили разные люди. Олиным почерком была нанесена только одна фраза: «Ври, что умрешь, не увидев моря». Впервые за месяц локдауна мне стало тепло и спокойно. Возможно, надо было раньше с кем-то встретиться. Или выйти из дома. Или, в конце концов, выпить.
Мы говорили не о коронавирусе или делах по дому, а о любимых городах и музыкальных группах. В этом чувствовалась тоска по отмененным концертам и путешествиям. Оля вспоминала, как полгода назад ездила с друзьями по Северному Кавказу – от Кабардино-Балкарии до Дагестана. А я попыталась объяснить, что́ забыла в Венеции в разгар эпидемии. Мне казалось, это повод для зависти – я застала город без туристов. Таким же его видел Бродский каждую зиму. Но мне повезло еще больше, если во время эпидемии вообще можно говорить о везении. Бродский приезжал в Венецию, когда она была промозглой, холодной и в тумане, а мне город открылся наполненный солнцем. Я показала фотографии пустых площадей и безлюдных набережных. Оля восхитилась. Она никогда не выезжала за пределы России, а я, наоборот, прожила почти всю жизнь в Москве и почти что не видела родной страны. Последние полтора года я провела в Тбилиси, иногда выезжая в Европу.
В ходе экспресс-курса по географии я заметила, что над кроватью Оля протянула веревку, на которой прищепками закрепила открытки. Из них большая часть была от меня: желтый трамвай из Лиссабона, высотка из Варшавы, кофейные чашки из Берлина и коты из Венеции. Как быстро они добрались до центра Москвы. Отрадно, что пандемия не уничтожила хотя бы почтовую индустрию.
После пары бокалов Оля, кажется, осмелела и прямо спросила, почему я оказалась в Москве без Софико. На это было несколько причин. Потому что у меня российский паспорт, а Грузия перестала впускать иностранцев. Потому что родина Софико – Грузия, а не Россия. И потому что еще до Венеции мы спокойно расстались, поняв, что наши отношения исчерпали себя. В Италию я поехала одна и самостоятельно выбиралась из нее, когда границы начали закрывать. Оля в задумчивости сдвинула брови, а я попыталась отшутиться: «На самом деле, вернувшись в Москву, я не хотела отношений на расстоянии. Не такая уж я шаблонная лесбиянка».
Из ноутбука Оли доносились песни российских инди-групп – она качала головой в такт и беззвучно шевелила губами. Ее взгляд был устремлен мимо меня. Потом Оля внезапно сказала:
– Вообще-то я скучала. Думала, что ты уже никогда из Грузии не вернешься. Я рада, что ты тут.
Наверное, на моем лице отразилось удивление, потому что она быстро добавила:
– Извини, я, наверное, сказала что-то не то.
– Нет-нет, все ок. Но мы же почти не виделись, пока я жила в Москве. С чего бы тебе скучать.
– Мне было спокойно, что мы в одном городе. Как будто всегда рядом. А потом этого не стало.
– Жаль, что ты не успела доехать до Грузии. Я бы тебе столько всего показала.
– Да, мне тоже жаль. Я собиралась этим летом, даже сделала загран. Но видишь, как все вышло.
Мы немного помолчали, а затем Оля села на кровать, взяла с подоконника укулеле и сказала, что покажет, чему научилась. Она играла не очень уверенно, путалась в аккордах и явно стеснялась петь, предпочитая шептать. Но худенькая девушка с крошечной гитаркой в руках смотрелись так органично, что мне захотелось снять видео. Оля заметила направленный на нее смартфон, смущенно улыбнулась и отложила укулеле. Затем спросила:
«…и просто богиня» – парадигма историй писателя и журналиста Константина Кропоткина, в которых он живописует судьбы женщин, тех, что встречались ему на протяжении многих лет в разных уголках планеты. Эти женщины – его подруги, соседки, учителя, одноклассницы и однокурсницы, сотрудницы и начальницы. Они чьи-то матери, жены, любовницы, сестры, дочери. Одни невероятно привлекательны, другие откровенно некрасивы. Одинокие и замужние, имеющие одного или нескольких любовников. Знакомые или случайно встреченные однажды.
Не рекомендуется малым детям. Подросткам употреблять только под наблюдением взрослых. Не принимать все вышеописанное всерьез, также как и все, что еще будет описано.
После десятилетнего шатания по Европе в Москву, к друзьям Илье и Кириллу возвращается Марк, вечно молодой кокетливый мужчина, с которым они делили квартиру в конце 1990-х. Так заканчивается спокойная жизнь этой обыкновенной пары. Криминальное продолжение высокодуховного интернет-хита «Содом и умора».
Учебное пособие включает в себя введение к курсу, практикум с методическими указаниями, списки художественных текстов, учебной и исследовательской литературы, а также хрестоматию историко-литературных материалов и научных работ, необходимых для подготовки практических занятий. Основные задачи пособия – представить картину развития литературы эпохи рубежа XIX—XX веков, структурировать материал курса, акцентировать внимание на проблемных темах, на необходимой учебной и научной литературе, развить навыки филологического анализа.Для студентов гуманитарных специальностей, аспирантов, преподавателей вузов.
Курс лекций посвящен творчеству Франца Кафки в контексте культуры и литературы ХХ века. В книге очерчены контуры кафкианского художественного мира, представлены различные варианты интерпретаций новеллы «Превращение» и романов «Америка», «Процесс», «Замок». Отдельная часть посвящена восприятию наследия писателя в русской культуре и судьбе публикации его произведений в СССР. В книге впервые на русском языке опубликована новелла Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы» (1916).
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.