Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939 - [75]

И это уже чересчур. Марлен Дитрих не может принадлежать никому, кроме себя. Тем более что фильмы режиссера-поклонника получают всё более негативную критику. Она очень внимательно следит за такими вещами. Он создал ее как актрису, нет сомнений. Но теперь она хочет жить без своего создателя. Уже скоро будет снят последний фильм Йозефа фон Штернберга с Марлен Дитрих. Фильм получит характерное название: «Дьявол — это женщина».

*

Двадцать шестого сентября 1933 года в городе Бамберг, в церкви Святого Иакова женится граф Клаус Шенк фон Штауффенберг. На нем форма и стальная каска. Свадьба — это тоже служба, так он сказал невесте. А она и не ожидала ничего другого. После праздничного обеда в ресторане «Bamberger Hof» они отправляются в свадебное путешествие в Рим, ведь там проходит выставка по случаю десятилетнего юбилея правления Муссолини. Кроме того, они хотят увидеть Караваджо, Рафаэля, Микеланджело. Штауф, как его называют в полку, редким образом сочетает в себе поэзию и точность. Он играет на виолончели, читает греческие драмы, но равнодушен к аристократическим развлечениям вроде казино и охоты, так же как к танцам. Жена любит его именно за это.

На следующее утро после свадьбы они садятся в поезд, идущий на юг, брат Клауса Бертхольд едет с ними до Беллинцоны, там он выходит, чтобы увидеться со своей главной любовью — Стефаном Георге, большим поэтом, ничего не пишущим с прописной буквы. Вообще-то Бертхольд тоже собирался жениться, как и его брат, но Георге не хочет отпускать его и неоднократно высказывался против брака Бертхольда и Марии Классен, чему Бертхольд неукоснительно следует (по-крайней мере, пока Георге жив). А Клаус и Нина фон Штауффенберг во время свадебного путешествия по муссолиниевской Италии зачинают, чин по чину, первого ребенка.

*

Двадцать девятого сентября Эрика Манн и Тереза Гизе заново создают «Перечницу». На премьере в зале снова Томас и Катя, и Лизль, и Бруно — точно так же, как и 1 января. Но теперь они в Швейцарии, изгнанные из страны, человеконенавистническую политику которой старается разоблачить кабаре «Перечница».

*

Пока все немецкие интеллектуалы бежали из Берлина на юг Франции или в Париж, двое интеллектуалов проследовали осенью 1933 года в противоположном направлении, из Парижа в Берлин — Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр. Сначала в Германию приехал один Сартр, он получил исследовательскую стипендию Французского института и собирается учиться у Эдмунда Гуссерля, великого феноменолога. Но главное не это: «Ко мне вернулась юношеская безответственность». И вот теперь, когда по всему Берлину развеваются флаги со свастикой, а все значительные литераторы покинули страну и бежали в Париж, к нему на родину, Сартр открывает для себя Берлин как «город любви». Он завсегдатай в простых закусочных, потому что любит темное пиво, свинину, тушеную капусту и сосиски, которыми его когда-то потчевала его эльзасская бабушка. Вечерами он вместе с другими французами погружается в ночную жизнь Берлина. Он не говорит по-немецки и поэтому вынужден, как сам с сожалением отмечает, «брать с собой одну подругу из Франции». Хотя его цель — «познать любовь немецких женщин». Но он с болью вспоминает венгерского поклонника Симоны де Бовуар, который чудовищно изъяснялся на французском и был отвергнут. Потом этот поклонник покопался в словаре и написал Симоне: «Если бы Вы только знали, как я остроумен по-венгерски». Итак, Сартр изучает в Берлине немецкую философию и немецкую ночную жизнь — на пару с француженкой Мари Виль, это мечтательная и немного странная жена одного из сотрудников Французского института. Сартр рассказывает о ней Симоне де Бовуар, и та снова чувствует, как тяжело ей дается выполнение их странного пакта о честности. И как тяжело для нее расставание с Сартром. Она добывает больничный и едет в Берлин. Сартру не остается ничего иного, как в первый же день познакомить ее со своей берлинской любовницей. Разумеется, ей нечего опасаться, говорит он, это просто небольшое увлечение. Он даже просит Симону надеть обручальное кольцо — правда, только для прикрытия, чтобы арендовать для нее в качестве жены маленькую квартирку рядом с Французским институтом на время ее визита.

А Симона де Бовуар хотела бы не только изображать жену Сартра. Она страдает от «дополнительной» любви, как Сартр называет внебрачные связи, параллельные ее собственной любви, которую он назвал «базовой». Симона де Бовуар возвращается во Францию и начинает писать роман о конфликте между любовью и независимостью. А Сартр остается в Берлине, в своем французском микрокосмосе на красивой вилле в Вильмерсдорфе, и совершенно не замечает начала эпохи ненависти.

*

Совсем другое дело — Генрих Манн. Он тонко чувствует дух времени. Поэтому книга, которую он написал в первое лето своей эмиграции и которая выходит осенью 1933 года в амстердамском издательстве Querido, называется «Ненависть». Ему достаточно того, что он пережил в феврале в Берлине, в Академии, и того, что он прочитал в газетах и на лицах людей, чтобы понимать, к чему всё идет. Пятнадцать лет спустя Лион Фейхтвангер скажет об этой книге, рассказывающей о рождении ненависти: «Генрих Манн лучше всех нас видел, какой будет Германия в это десятилетие. Он показал все события с самого начала, еще до того, как они произошли».